Кабинет графа Лаврского был самой заурядной комнатой его фамильного замка. Скудно обставленный, лишенный роскоши и богатого убранства, он не мог поразить воображение посетителя. Во всяком случае, до тех пор, пока взор гостя не обращался к серебряному кувшину для воды. В окружении дивной работы серебряных стаканов кувшин стоял на серебряном подносе на широком подоконнике единственного в комнате окна.
Поймав взгляд гостя, устремленный на предмет столь изысканный и чуждый для кабинета с бедной обстановкой, граф Лаврский обыкновенно улыбался и, бывало, раскрывал свой самый главный секрет. Как его предки и его потомки, граф Лаврский был колдуном – "повелителем воды".
В прежние времена повелевающих водой считали могущественными, боялись и трепетали перед ними. Но за долгие годы войны с вампирами и борьбы с Церковью за право нести Слово истины в этот мир, древние знания и обряды были утрачены, уничтожены вместе с теми, кто хранил их. И колдунам нынешним оставалось лишь собирать бесценные крохи сведений о самих себе и перенимать опыт у тех, кто знал чуть больше.
Благодаря урокам, преподанным отцом, и сведениям, почерпнутым из дневников деда, граф Лаврский по своему желанию мог обратить содержимое кувшина или всякую другую жидкость в яд, розовую воду или же превосходное вино. Ядом граф Лаврский без сожалений угощал своих врагов, загнанных в ловушку. Появлением розовой воды этот стройный, не лишенный привлекательности дворянин удивлял многочисленных любовниц. Вином его сиятельство потчевал немногочисленных друзей.
Никто другой, кроме его врагов, друзей и любовниц, не мог попасть в кабинет графа. Хозяин замка не доверял людям и прочим тварям, ходящим по земле. И, несомненно, именно поэтому в отличие от своих ближайших предков граф Лаврский сумел дожить до сорока с небольшим лет.
Памятуя о собственном кредо, граф Лаврский с опаской поглядывал на прелестную девушку с каштановыми волосами и глазами цвета ясного неба. Отказать ей в аудиенции он не смог, хотя Агнесс (так звали девушку) не принадлежала ни к числу его друзей, ни к числу врагов. И уж тем более это очаровательное существо не было его любовницей.
Как и граф Лаврский, Агнесс была повелителем воды. И власть его сиятельства над девушкой была так же условна, как и ее теперешнее смирение.
– Стало быть, мои друзья находятся у вас в плену, – подытожила Агнесс длинный монолог хозяина дома. – И если я не стану женой барона Далио согласно вашей с ним договоренности, вы убьете их.
Подтверждающий кивок графа Лаврского ожидаемо не понравился ни девушке, ни рыжему монстру, свернувшемуся клубочком на ковре возле ее ног. Кот поднял голову и смачно зевнул, демонстрируя хозяину дома две пары белоснежных клыков.
Агнесс не обратила на своего друга ни малейшего внимания.
– Не сомневаюсь, вопрос неуместен и все же… Я не понимаю, ваше сиятельство, для чего вам понадобилось устраивать мой брак с бароном?
– О! Тут ничего сложного. Барон Далио – вампир, как тебе известно. И его подручные вот уже второй месяц делают невыносимой жизнь моих крестьян в пограничных землях. Когда ты станешь женой его благородия, эти нападения прекратятся.
Девушка фыркнула, Рыжик вновь оскалился. Граф Лаврский покосился на кувшин с водой, не то желая использовать его, не то опасаясь того же действия со стороны Агнесс.
– Значит, вам понадобился мой брак, чтобы прикрыть им свою трусость?
Его светлость хотел возразить, но девушка властным движением руки остановила его.
– Значит, я крайне не вовремя оказалась в ваших землях…
Агнесс встала. С очевидной угрозой посмотрела на хозяина замка.
– Или кто-то оказался чересчур болтлив. И ни на миг не задумался о том, что станет делать барон Далио, когда узнает о моем здесь пребывании. Кто-то оказался обладателем слишком плохой памяти, и позабыл, как настойчиво просил моей руки барон два года назад.
Граф также поднялся. Его глаза оказались почти на уровне глаз Агнесс. Во взгляде также легко читалась угроза.
– Да, – поморщившись, признался его сиятельство. – Я имел неосторожность рассказать ему о тебе. Однако нападения вампиров на мои земли это не спровоцировало. Они начались два месяца назад. Ты же, насколько мне известно, ступила ногой на эти земли не ранее, чем две недели…
Агнесс рассмеялась:
– Получается, в течение полутора месяцев вы бездействовали? О! Как же это благородно и как достойно вас, ваше сиятельство.
Граф обрушил свой гнев на столешницу. Агнесс вздрогнула, перестала смеяться и сделала шаг назад, готовясь в любой миг дать отпор колдуну. Рыжий кот возле ее ног также с опаской поглядывал на графа.
– Упрямая девчонка! – прорычал его сиятельство, не поднимая головы. – Ты даже не представляешь, какой редкий шанс тебе выпал. Барон Далио – богатейший человек во всех восточных землях, образованный и не лишенный привлекательности – завидный жених. И он имел неосторожность влюбиться в тебя. Сделать тебе предложение. А ведь ничто не мешает ему выбрать в жены равную.
Обойдя вокруг стола, его светлость угрожающе навис над Агнесс:
– Ты будешь женой барона. Ты согласишься сегодня. Иначе завтра можешь прийти на могилу своего святоши и вдоволь нарыдаться.
Агнесс решительно вскинула голову.
– Во-первых, не смейте оскорблять отца Эстебана. Вы и ногтя его не стоите! Во-вторых, не смейте угрожать мне или моим друзьям. В-третьих, не смейте указывать мне, что делать. Вы не имеете на это никакого права.
Агнесс внимательно смотрела на лицо графа, но его светлость ничем не выдал охватившей его бессильной ярости. Не вслух, но он не мог не признать, что в словах девушки есть истина.
– Я буду ждать тебя в полночь. В этом кабинете ты собственноручно напишешь письмо барону. Иначе завтра ты сможешь лицезреть тела пленников в сточной канаве за стенами замка.
– Это мы еще посмотрим, – отозвалась девушка.
* * *
Древние массивные створки сомкнулись за ее спиной, и Агнесс оказалась на проезжей дороге, спускавшейся с холма к селу в долине реки. Рыжик мяукнул, привлекая к себе внимание.
– Нет, нет, отцу Эстебану, Норе и Филиппу ничего не угрожает. Он не посмеет тронуть ни в чем неповинных людей, – едва слышно произнесла девушка, будто, стараясь убедить в этом себя.
Объяснение, вероятно, удовлетворило кота, потому что он вновь мяукнул и неспешно направился в сторону деревни. Агнесс побрела следом.
Смелость и решительность уступили место растерянности и опустошенности. Да, она не собиралась сдаваться. Она не могла сдаться! Но что ей должно было делать, чтобы спасти своих друзей, девушка не знала. Ведь не могла же она, в самом деле, спасти своих друзей ценой жизни и спокойствия приграничных крестьян?
