– Проверили верёвки? – спросил лысеющий мужик с козлиной бородкой. – Связана крепко?
Двое парней, без стеснения лапая девушку, стали проверять верёвки, а мужик довольно наблюдал за процессом.
– Крепко связана-с, – подтвердил широкоплечий парень справа, – не извольте беспокоиться.
– Молодцы, – задумчиво глядя на неё, произнёс Старший советник в длинном богатом кафтане, когда только переодеться успел. – Но будьте осторожны, она может быть очень опасна. Давайте тащите её к реке.
Парни, как пушинку, подняли её, ухватили, как длинную котомку, подмышки. Один шел впереди, держа её одной рукой ниже груди, другой – сзади, держа за бёдра. Она пыталась сопротивляться, извиваться, но они были очень сильны и несли её, не останавливаясь, через потоптанное лошадьми поле. На поле горели костры и сильно воняло горелым мясом, всюду ходили воины в кольчугах. «Что они сделали с моим домом…», – думала она. – «А если это сон, то уже давно пора проснуться! Пора проснуться!»
Последнюю мысль она, похоже, не столько подумала, сколько прокричала, потому как сбились с темпа несущие её и оглянулись на них все, кого она видела вокруг себя. Они глядели на неё с нескрываемым отвращением.
– Не волнуйся, – раздался спокойный голос позади парней, – мы не спим, за это я могу ручаться. А вот если вдруг спишь ты, – голос сделал короткую паузу, – то уверяю, ты скоро проснешься.
Слыша этот голос, она отчего-то представляла очень гаденькую улыбочку, которую не смогла бы скрыть и более густая борода.
Её несли по тропинке, по которой она много раз ходила к реке, через большой бор, в котором росли прекрасные подосиновики и пели разные птицы, они пели и сейчас, им было всё равно.
– Стойте, – раздался голос козлобородого, когда её проносили мимо высокого кустарника.
Они развернулись, не отпуская её, она увидела реку внизу высокого берега. Маленький мосток, с которого очень удобно было стирать, нырять и много чего ещё. «Очень удобный мосток», – горько усмехаясь, подумала она.
– Ставьте её, – продолжал распоряжаться её главный мучитель.
Её поставили на тропинку, повернули спиной к реке.
– Ну что, парни, – продолжал вещать Старший советник. – Вы не зря учитесь у меня ремеслу. Что нужно сделать, прежде чем бросить колдунью в реку?
Парни переглянулись.
Улыбнулись.
– Проверить, в чести ли она, учитель, – хором произнесли они, – и мы не можем сами провести этот ритуал, уж больно могущественна стерва.
– Всё правильно, мои мальчики, – гнусно произнес, ухмыляясь, козлобородый. – Всё правильно.
Она глядела, как он приближается, и её начала бить дрожь. Она уже готова была сама прыгнуть в реку, лишь бы это чудовище к ней не прикасалось. Она дёргалась в путах. Слёзы хлынули на её лицо.
– Нет! Не надо! Не подходи! – слышала она свой крик, разносящийся по бору. Но он, улыбаясь, шел к ней, что-то говорил ещё своим ученикам, а они крепко держали её в путах и, похоже, им нравилось держать её, извивающуюся, будто змею. Старик не собирался долго терять время. Он плотно прижался к ней всем телом, она пыталась оттолкнуть его, но поняла, что не смогла бы, даже если б ему не помогали парни. Он был жилист и крепок. Но не успел он что-либо сделать, как по тропе, из-за кустов вышел царевич.
На лице царевича была кривая ухмылка, скулы сильно напряжены, его голубые глаза источали невероятную злость.
– Что здесь происходит, советник? – гневно спросил он.
Козлобород резко обернулся.
– Здесь? Я со своими учениками провожу таинство, на котором не подобает присутствовать вашему высочеству, – заискивающе произнёс советник. – Моя обязанность – во что бы то ни стало оградить вас от зла, мой дорогой царевич.
– Таинство? – переспросил царевич. – А разве не состоялось собрание сиятельных мудрецов, где было решено, что старые колдуньи давно истреблены и больше нет необходимости в прежних ритуалах?
– Было царевич, было, – подтвердил Советник, – но тут особый случай, сами посудите, что мы видели, и на неё поглядите, неужели не видите.
Царевич посмотрел на неё, на советника, глаза его посерели, и он без замаха двинул советника рукой в лицо, тот рухнул в кусты рядом с тропой. Некоторое время царевич смотрел на неё очень внимательно. А она смотрела на него. Ей показалось, что глаза его увлажнились, что-то еле уловимое изменилось в его лице, и он отвернулся.
Он отвернулся.
– Никаких особых ритуалов, – кинул он фразу через плечо и пошел обратно по тропинке.
Красивый и статный, шагал он по тропе. Солнце отражалось в звеньях кольчуги. Ветер легонько трепал золотистые кудри. Пару раз ей показалось, что он повернётся. Но единственное, что он сделал, – собрал ловким движением правой руки волосы и левой надел на голову шлем. Тропка, по которой шел царевич, скоро свернула и спрятала его за кустами. Она что было сил дёрнулась вслед за ним, крепкие руки на мгновение выпустили её, и она чуть не ударилась о землю, но её мучители вовремя опомнились и поймали её.
В этот последний рывок, похоже, ушли все силы. Она не могла больше ни взывать, ни рыдать, ни тем более совершать какие бы то ни было действия. Она бессильно обвисла на руках державших её. Принятие неизбежного – так, наверно, можно было назвать её состояние, спокойствие. Она безучастно смотрела, как из кустов, потирая лицо, поднимается старший советник царевича, его изящный костюм был помят. На плече зияла дыра. Советник наклонил голову к плечу, недовольно поморщился, потом сморщился ещё сильнее, на этот раз от боли, правая щека его опухала всё больше.
Осмотрев себя, советник перевёл взгляд на неё и конвой.
– Что смотрите? – прошипел он. – Тащите эту гадину к мосту.
«Ну, вот, скоро всё кончится, – думала она, – вот так сказка». И несмотря на то что смерть ее была близка, она чувствовала умиротворяющее тепло внутри себя. Это тепло никак не вязалось с её бессилием. И исходило оно откуда-то от сердца, она вспомнила маму и папу, подружку и пуделя Чиппи, и тепло от воспоминаний затопило её.
