Посвящается ветерану Великой Отечественной войны
Ивану Федоровичу Заводченко.
Светлая ему память!
Этот рассказ написан по воспоминаниям ветерана войны И. Ф. Заводченко, который рассказал эту историю своему внуку и мне в его доме в городе Павлодар летом 1976 года.
Шел сентябрь 1944 года, предпоследний год Великой Отечественной войны. Уроженец Павлодарской области Казахской ССР, старшина Иван Федорович Заводченко возвращался из госпиталя в 6-ю запасную стрелковую дивизию, в которой он служил заведующим делопроизводством секретной части. В госпиталь г. Киева Иван Федорович был направлен по причине гепатита А, которым он заболел в июле 1944-го.
После выздоровления старшина получил предписание прибыть в свою дивизию. Дорога к ней шла по недавно освобожденной от немцев правобережной Украине. Возвращаться в дивизию пришлось долго, железнодорожные пути были забиты эшелонами с личным составом, техникой и боеприпасами, которые направлялись на передний край фронта к месту боев с немцами и венграми. Доехав на поезде до Львова, который освободили в конце июля, Иван Федорович, вышел на железнодорожном вокзале города. Как только он вышел из вагона, на перроне вокзала выстроился очередь к патрулю, который проверяли документы всех прибывающих. Было три патруля, один в центре перрона, а два других по его краям, каждый из которых состоял из троих военных: старший офицер и два солдата или сержанта с красными повязками с надписью «Патруль». Проверка документов не заняла у старшины много времени. Старший патруля, офицер, рассказал, что сразу же после проверки документов ему необходимо пойти в комендатуру, чтобы там отметиться и получить разрешение на посадку того эшелона, который ему укажут в проездном документе, чтобы доехать до своих.
По дороге в комендатуру, старшина прошел через здание железнодорожного вокзала, который был битком забит военными, там не было ни одного свободного места, все спали вповалку. Старшина отметил, что возвращаться на вокзал после посещения комендатуры, чтобы поспать после дальней дороги, не было никакого смысла, нет места для отдыха.
В комендатуру была длинная очередь, стоять пришлось долго. Через час ожидания его внесли в список прибывших во Львов и выдали документ, разрешающий сесть в воинский эшелон утром следующего дня в 9.00, который должен был довести его почти до места дислокации его дивизии. По совету помощника коменданта, он пошел искать ночное пристанище у местных жителей. Его предупредили, что ближайших домах от вокзала все занято, поэтому лучше искать ночлег подальше, но надо быть осторожным в городе еще могут оставаться недобитые бандеровцы. Если в России и на востоке Украины местные граждане охотно брали солдат на ночевку, то на Западной Украине местные старались не пускать к себе военных, часто обманывали, говорили, что у них нет свободного места. А если пускали, то выпрашивали за это какую-нибудь еду. Исключение составляли случаи, когда жильцов пускали по приказу коменданта, в этом случае никто не имел права отказать, хотел он этого или нет.
Не зная Львова, старшина побрел по его улицам, который хорошо сохранился после освобождения от немецких и украинских нацистов. На перекрестке каких-то двух улиц он увидел огромного роста мужика в солдатской шинели без погон, который стоял возле афишной высокой тумбы цилиндрической формы с городскими объявлениями и курил немецкие сигареты, запах которых нельзя было спутать с советской табачной продукцией.
Подойдя к мужику, Иван Федорович спросил не знает ли он, где можно переночевать в обмен на еду? Мужик, назвавшийся Тарасом, хриплым голосом по-украински сказал, что в этом районе трудно что-то найти, но он может дать координаты дома, где точно можно переночевать, там за банку тушенки тебе дадут кровать, но идти туда долго.
Тушенку было жалко, еды всегда не хватало, но очень хотелось спать, тем более, что прошлую ночь старшина почти не спал, до Львова он добирался на поезде в тесной теплушке, в таких вагонах до войны перевозили скот и разные грузы. В теплушке набилось в притык несколько десятков солдат. Запомнив, как найти дом, старшине пришлось долго идти и только через час, когда показалось, что он заблудился, он нашел дом, который был похож на описания Тараса.
Уже стемнело, но еще можно было разглядеть двухэтажный добротный дом с черепичной крышей с двумя печными трубами. Высоченный забор окружал весь дом по периметру. И дом, и трубы, и забор были из красного темного кирпича. Указателя с названием улицы и номером дома, почему-то не было. Дом вряд ли был жилой до войны, обычно в таких больших домах в мирной жизни располагались какие-то городские органы власти или организации.
Открыв массивную металлическую дверь забора, старшина подошел к дому и постучался в дверь. Старшине показалось, что за дверью что-то сказали и он вошел вовнутрь. В доме было темно, только из небольшого окна возле двери пробивался лунный свет. Неясная фигура зашевелилась в противоположной от двери стене и спросила по-украински, если у него спички? Старшина достал спичку и зажег ее. Тот, кто пошевелился, попросил зажечь керосиновую лампу, которая стояла на подоконнике окна, светила луна и лампу хорошо было видно.
Электричества в городе не было, поэтому в домах использовали керосиновые лампы, если конечно в доме был керосин и спички, которые было трудно достать.
