Чудовище злобно щерило истекающую ядовитой слюной пасть. Жутко сверкали красные глаза. Крупное тело на четырех лапах «рябило», как помехи на старом телевизоре, всеми цветами и формами. Я отступила на пару шагов, прикидывая, как бы побыстрее разобраться с такой тварью. Ее природа была мне абсолютно непонятна, так что подобрать против нее какое-то заклинание тоже было задачей не из простых. Возможно, все закончилось бы кровопролитным рукопашным боем, но тут монстр приоткрыл пасть и издал звонкую трель. Мы вылупились друг на друга, словно пытались перещеголять оппонента в выразительном выкате глаз.
– Дзы-ы-ы-ы-ы-ынь! – заверещало чудище, предпринимая еще одну попытку злобно на меня зарычать.
Я нервно захихикала, глядя на его растерянную мордашку. Со стороны выглядело так, будто незадачливая нежить проглотила будильник.
– Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь! – прозвучало еще громче и отчетливее, чем раньше, при этом пасть монстра оставалась закрытой.
Будильник?
Я огляделась. Стены пещеры таяли, расплываясь под прямым взглядом. Вот, кажется, они есть, такие плотные и осязаемые, стоит протянуть руку и…
Трель зазвучала снова, и вместе с ней тьма водоворотом унесла все посторонние образы.
Я глухо застонала и перевернулась на живот, накрываясь одеялом с головой. Будильник требовательно звенел над самым ухом. Высвободив руку из-под одеяла, я нашарила кнопку выключения. Раздражающий звук умолк, остались только обычные звуки городского утра: шуршание метлы дворника, цоканье каблуков по асфальту, рокот двигателя и пыхтение выхлопной трубы…
За дверью прошаркали тапочки и звонкий дребезжащий голос сообщил:
– Пятнадцать минут восьмого!!! Лика, ты вообще собираешься куда-нибудь ехать или остаешься дома?!
Бабушка на всякий случай шумно подергала дверную ручку, а затем пошаркала тапочками дальше на кухню, на ходу ворча кошке:
– Чего тебе надо, троглодитка? Ну что ты ластишься?! Подожди, еще никто не завтракал, видишь?..
Медленно и осторожно я все-таки заставила свое тело сползти с кровати и принять вертикальное положение. Не открывая глаз, я направилась в ванную, в коридоре столкнувшись с мамой.
Утром в нашей квартире пребывала в добром здравии только бабушка. Мы с мамой больше походили на всклокоченных, но еще довольно свежих зомби. Кое-как распределив между собой ванну и туалет, мы залипли и там. Впрочем, через десять минут благодаря причитаниям бабушки мы доползли до кухонного стола и, после первых глотков крепкого чая, начали оживать.
– Боже-е-е-ественно! – протянула мама, прихлебывая чай.
Я бездумно заправляла в себя кашу ложка за ложкой, слушая утренние новости: «Поздравляем всех с Днем знаний! Сегодня полтора миллиона детей впервые пойдут в школу!..»
– Первый раз в первый класс, а, Анжела? – оживленно поинтересовалась бабушка.
– Угу, типа того… – угрюмо отозвалась я, доедая кашу и запивая ее остатками чая.
Мой просыпающийся организм наконец-то начал проникаться всей серьезностью ситуации, смутно припоминая, зачем его разбудили в такую рань. Вместе с этим каша, съеденная мной только что, обернулась в желудке камнем и почти уже начала проситься назад. Как бы я ни убеждала себя, что волноваться нечего, как бы ни сохраняла внешнее спокойствие, мой чувствительный желудок выдавал истинное самочувствие с потрохами… В прямом и переносном смысле.
Глубоко выдохнув, я вернулась в спальню, чтобы отвлечься от дурноты рутинными делами. Наполненная холодным утренним светом комната встретила меня опустевшими полками, сгруженными в кучу чемоданом и сумками и ворохом постельного белья на кровати. Я вздохнула, хватаясь за торчащий угол то ли пододеяльника, то ли наволочки. У меня всегда были слишком живые сновидения, отчего моя постель постоянно переворачивалась вверх дном, а однажды, лет двенадцать назад, я вообще умудрилась поджечь во сне одеяло и только чудом не сгорела сама… Именно тогда все и изменилось. Хотя поверить в свалившееся на меня счастье не могу до сих пор.
Ну, как сказать, счастье… Мама с бабушкой были не очень-то счастливы. С малых лет непоседливая и шумная доченька и без того практически не поддавалась контролю, а уж после поступления в Городскую Магическую Академию… Чего только не приходилось расхлебывать моей обожаемой родне во время каникул: произвольные полеты не предназначенных для этого предметов, заколдованная на бесконечные танцы обувь, кусающиеся книги, говорящие животные, ожившие игрушки. Собственно говоря, стандартный набор начинающего волшебника. С этим даже полные семьи справляются с трудом, что уж говорить об одинокой женщине и ее пожилой матери. Правда, родные старались компенсировать мне отсутствие отца, умершего, когда я была еще совсем маленькой, и воспитывали неуемного ребенка в строгости, но любви, то есть смешав тумаки и объятия в правильной пропорции. Порой мне позволялось шкодничать, а порой нужно было стоять по стойке смирно, но грань дозволенного я быстро смекнула, и потому конфликты случались редко. Мы были дружной полноценной семьей. Я никогда не видела проблемы в отсутствии отца, поэтому смело могу назвать маму и бабушку моими самыми настоящими и лучшими в мире родителями. И пусть мои первые годы обучения в Академии дались им нелегко, зато дальше пришел мой черед. Я узнавала больше, становилась ответственнее, так что к тринадцати годам, после трех лет обучения, все вышеописанные хулиганства прекратились сами собой.
Кровать наконец-то приобрела должный вид, а я повернулась к зеркалу, взяв с тумбочки расческу. На меня уставилась угрюмая курносая мордашка в обрамлении перепутанных, вставших дыбом орехового цвета волос. С трудом верилось, что это детское личико с парой зеленых заспанных глаз принадлежит уже давно не школьнице. Я только фыркнула, принимаясь за свою шевелюру. Страшно было представить, что при встрече подумает мой работодатель: невысокая, худенькая, чуть ли не ребенок на фоне сокурсников. Но, хвала Межмирным Богам, зачисление в штат осуществляется по результатам экзаменов, которые я сдала очень даже сносно. Кроме того, для успешной работы нужны определенные качества, а обладающие ими настолько редки, что выбирать не приходится. Берут, что дают.
В наполовину опустевшем шкафу уныло покачивался на вешалке мой единственный строгий костюм: светло-серая юбка, пиджак и белая блузка. Я впихнула себя в этот сомнительный наряд и, вооружившись косметичкой, попыталась придать лицу здоровый вид. Хотелось бы, конечно, еще и добавить взрослой привлекательности, но макияж не был моим коньком. Замаскировав вечные тени под глазами и добавив бледным щекам румянца, я принялась расталкивать по сумкам оставшееся незаменимое барахло. Такое простое и обыденное занятие, как я и надеялась, немного успокоило мои расшалившиеся нервы.
