Кожа скорее желтоватая, – подумала Анна, изучая свое отражение в серебряном зеркале, – и родинок слишком много, но зато овал лица изящный».
В одиннадцать лет в ее фигуре еще не наблюдалось признаков женственности, но Анна надеялась, что где-нибудь через год все изменится. Ведь у Марии уже в тринадцать была большая грудь.
Девочка отклонилась назад, оценивая себя. Люди у нее за спиной часто говорили, что из двух сестер Болейн красивее Мария. Обе были брюнетками с длинными блестящими волосами, высокими скулами и заостренными подбородками, обе стройны и грациозны – правильную осанку, необходимую для появления при дворе, им привили с детства. Но что же делает девушку красавицей? Отчего внешность Марии лучше, чем ее? Это беспокоило Анну, она взрослела, и ей постоянно твердили, что нужно готовиться к славному будущему, в котором значение будут иметь благосклонность короля, а также богатый и знатный супруг.
Может быть, виной всему родимые пятна и желтоватая кожа? Желтизну можно вывести лосьоном на высушенных яичных желтках и квасцах. По крайней мере, рот у нее очень милый и прелестные черные глаза. Бабушка Батлер всегда говорила, что глаза – лучшее, что есть у Анны.
– И ты уже знаешь, как эффектно использовать их, дитя.
Анна не совсем понимала, о чем толкует старуха, но что с нее взять: бабушка была ирландкой, слегка не от мира сего и часто изрекала пугающие вещи. Но все терпели эти чудачества, потому что она была главной наследницей и одним из основных источников семейного богатства.
Поставив зеркало на сундук, Анна покрутилась перед ним. В этом зеленом платье она выглядела очень хорошо и талия казалась такой тоненькой. Темные цвета ей шли. Только длина и форма рукава не устраивали: манжеты плотно обхватывали запястья и не скрывали изъян, из-за которого Анна сильно переживала. Она всегда пригибала мизинец правой руки к ладони, чтобы никто не видел растущий на нем маленький второй ноготок. Вот если бы у нее было платье с висячими рукавами, которые скрывали бы кисти! Мать говорила: глупо расстраиваться из-за такой мелочи. Но для Анны это была вовсе не мелочь, тревога ее разрослась и приобрела небывалые размеры после того, как Мария одержала верх в одной из их бесконечных перепалок, бросив в пылу ссоры, что это знак ведьмы.
Анна отмахнулась от неприятного воспоминания. Она не станет задерживаться на нем в этот прекрасный день на исходе лета. До урока с капелланом оставался час свободного времени, и Анна не собиралась тратить впустую ни минуты. Быстро вызвала служанку, переоделась в повседневное шерстяное платье, спустилась по лестнице и перешла каменный подъемный мост над замковым рвом. Потом подобрала юбки и кинулась бегом через сад к лугу у реки Эден, где любила гулять.
Оттуда были прекрасно видны окруженный рвом Хивер, родовое гнездо семейства Болейн, и лесистые просторы Кента, в объятиях которых замок покоился, как в колыбели. Но еще приятнее было увидеть милого брата Джорджа. Он лежал на траве и перебирал струны лютни; темные каштановые волосы мальчугана были взлохмачены, а одежда измята.
– Тебя ищут в доме, – опускаясь на колени, сообщила Анна. – Ты должен сидеть над книгами. Ой, поколотят тебя, если не вернешься!
Джордж улыбнулся:
– Я сочинил песню. Послушай!
Для девятилетнего мальчика он играл неплохо, а придуманная мелодия оказалась затейливой. Такую мелодию можно ожидать от человека постарше. Он был одарен, этот ее брат. Мог бы стать выдающимся музыкантом, если бы по настоянию отца не готовился сделать карьеру при дворе.
Анна и Джордж всегда были близки. Они были похожи внешне и мыслями тоже сходились.
– Знаю, знаю! Мне нельзя целыми днями бренчать на лютне и писать стишки, – имитируя отцовский тон, сказал Джордж и вздохнул.
– Много тебе от этого будет проку! Так ты не добьешься, чего хочешь. Музыки и стихов тебе будет мало. Хватит лентяйничать! Отец Дэви очень сердит.
Анна в шутку отчитывала Джорджа, а на самом деле ей было жаль брата. Она знала, как тяготит его участь младшего из троих сыновей. Хивер вместе со всеми землями и богатствами отца унаследует шестнадцатилетний Томас, которому Джордж ужасно завидовал. Томасу прочили славное будущее и потому отправили в дом к могущественному герцогу Бекингему в расположенный неподалеку Пенсхерст учиться манерам и боевым искусствам. Потом еще был умненький Генри двенадцати лет. Его решили отправить в Оксфордский университет, потому что отец, к великому огорчению матери, хотел посвятить среднего сына Церкви. Были у Болейнов и другие дети, но все они умирали в младенчестве, и Анна никак не могла привыкнуть к пугающему виду своих крошечных братьев и сестер, лежащих в колыбелях в траурных одеждах, чтобы услышать прощальные молитвы и благословения близких.
Леди Болейн особо выделяла Джорджа, младшего из детей; его она любила больше, чем Томаса и Генри. Тем не менее в груди Джорджа пылала ненависть к старшим братьям. В отличие от них ему придется прокладывать себе путь в жизни самостоятельно. Отец часто напоминал об этом.
Учитывая свое соперничество с Марией и ревность Джорджа к старшим братьям, Анна часто ощущала, что они с Джорджем, двое младших Болейнов, в некотором смысле едины в их противостоянии миру. Она не обладала красивой внешностью, он не был наследником – неудивительно, что их влекло друг к другу с самого детства. Некоторые даже принимали их за близнецов.
– Пошли! – скомандовала Анна, поднимая брата с земли, и они вместе побежали к замку.
Отец Дэви поджидал детей у дверей в новый зал, устроенный отцом при входе в замок, куда брат с сестрой и влетели, промчавшись наперегонки через двор. Их наставник был маленьким кругленьким человечком с веселым лицом и розовыми, как наливные яблоки, щеками.
– Ах, вы почтили нас своим присутствием, – сказал он Джорджу, – и к тому же очень вовремя, потому как мы только что получили известие: сегодня вечером ожидается прибытие домой вашего отца, а мы ведь не хотели бы встретить его новостью, что вы вели себя недостойно.
