Глава 1
Город встретил апрельским солнцем, ярким, но прохладным. Весеннее подобие снежных хлопьев – лепестки вишни – носились по ветру или уплывали вниз по течению ручья. Здесь ни в коем случае этот прекрасный и столь любимый процесс нельзя называть «цветением сакуры», а только «потккот». Такие, как здесь, здания, автомобили, дороги и сооружения я видела раньше либо в телесериалах, либо в самом центре столицы. Но к красивой картинке привыкаешь быстро, особенно если она гораздо привлекательнее прежней. А вот видеть рядом столько людей с разрезом глаз, как у меня, – это зрелище необычное.
Много слышала о климате, влажности, сезоне дождей, горах, покрытых деревьями и кустарником, расположенных прямо в центре города. Но, конечно, с тех пор, как мои предки были здесь, многое изменилось. Последние два поколения коренных жителей не держали в руках предметы быта, которыми мы всё ещё пользуемся, например, черпак из тыквы-горлянки, деревянные стульчики-скамейки. Такое жители видят в музеях или в специально воссозданных национальных деревнях.
Обычно наши ездят сюда, чтобы заработать денег, вернуться на родину и начать свой бизнес или чтобы остаться здесь насовсем. Когда только открылось это окно, первопроходцами были мужчины среднего и старшего возраста, они жили и работали тут, а деньги отправляли домой. Потом более молодые пары поняли, что лучше переезжать с семьей, тем более что особая виза открывала больше возможностей, чем просто рабочая, выдаваемая на два года. Уровень жизни, экономические и социальные условия были выше всех возможных ожиданий. Так началось паломничество в эту восточную страну в один конец. Здесь приезжие уже рожают детей, отдают их в сады, в школы и далее по списку. Но у меня были немного другие, более идеалистические планы.
Друзья помогли снять на первое время комнату – пристройку на крыше с видом на многоэтажное здание галерейного типа в нескольких метрах – в столичном стареньком районе, напоминающим мне улицы старого города на родине. Однако удивило, что этот небольшой квадрат, заполненный ветхими домами, дышащими в затылки друг друга, спрятался внутри новомодных зданий. Одно из них, самое большое, – в стиле Антонио Гауди, известного любовью к кривым линиям. Хотелось поселиться именно в столице, чтобы попасть сразу в гущу событий, какой бы контрастной она ни была.
Первым делом надо будет записаться на языковые курсы. Без этого далеко не уедешь, хотя здесь можно худо-бедно жить со знанием английского. Потом постараюсь найти работу, такую, чтобы оставалось время писать и хватало средств не умереть с голоду. Благо соотечественников, переехавших сюда давно и не очень, тут хватает. Есть группы в Фейсбуке, церкви, где всегда можно попросить помощи или хотя бы найти нужную информацию.
Обязательно хотелось бы съездить на 38 параллель, но слышала, что нужно дополнительное разрешение, поэтому сначала подумаю, стоит ли ввязываться в это дело. Пока же буду изучать культуру, историю, язык, делать заметки и знакомиться с новым миром, на первый взгляд нехило отличающимся от привычного кричащей рекламой, показной или аутентичной вежливостью и мононациональностью населения. Сразу бросилась в глаза излишняя – на мой неискушенный взгляд – забота о внешнем виде – брендовая одежда и аксессуары, тщательно уложенные прически и мэйк ап, причём я говорю сейчас не только о женщинах или молодых парнях. Даже мужчинам постарше не чужд татуаж бровей. А закрашивать седину для них – как чистить зубы. Из-за белой головы мужчину в возрасте от 50 до 70 лет могут не взять на работу. В другом случае седина говорит о финансовой несостоятельности её хозяина, которому на хватает средств на краску для волос, а также сей «венец славы» считается неуважением по отношению к окружающим.
Иду на первый урок по изучению языка предков. В классе за партами, расставленными в форме буквы «П», сидят женщины разных возрастов и кровей. От филиппинок, таек, камбоджиек, китаянок до вьетнамок. Отмечаю про себя, что последние – самые молоденькие. Во время знакомства узнаю, что все они – чужестранки, вышедшие замуж за местных мужчин. Да, мне и до приезда было известно об этой проблеме – женщины ищут мужчин, уже имеющих собственное жильё, машину и высокооплачиваемую работу в одной из крупных корпораций страны. Ещё важно, чтобы у потенциального жениха не было кредитов и долгов и чтобы имелось медицинское обследование – всё это проверялось. Таких мужчин, конечно, меньшинство. Что же делать женщинам, коим не достался столь завидный жених? Ждать, когда кто-то освободится? Выходить за мужчин статусом пониже? Вовсе не вступать в брак? Судя по всему, местные женщины и девушки выбирают последнее.
– Мы с мужем познакомились на работе, – отвечает миниатюрная китаянка, когда очередь доходит до неё.
И это отличает её от остальных студенток, те с завистью кивают. Молодая и симпатичная вьетнамка являет собой один из немногих примеров счастливого брака, устроенного агентством. На фото супруги выглядят радостными. Вторая вьетнамка рассказывает, что она на первом триместре беременности. Свадебное фото не заставило меня удивиться – возраст мужа ожидаемо добавлял неравности к браку, и это не принимая во внимание разницу в культуре и менталитете.
– А вы откуда? – доходит очередь до меня, и под пристальными взглядами я по привычке съеживаюсь и внешне, и внутренне.
– Ну-у-у, это сложно объяснить, тем более на языке, который только начинаю изучать, – мямлю я, отчаянно жестикулируя и краснея. – Читать и писать я научилась, но говорю, как видите, плохо. Я приехала из Узбекистана, но мой родной язык – русский.
– Ого, не знала, что жители вашей страны выглядят как мы.
– На самом деле узбеки выглядят совсем не так, как я, и говорят на своем языке, отличном от русского. Культура и традиции тоже отличаются от тех, что приняты в моей семье, – медленно произношу я, подыскивая слова и наблюдая, как мозговой компьютер одногруппниц сигнализирует о том, что всей системе нужна перезагрузка.
– Как вам нравится замужество и переезд сюда? – спрашивает старшая филиппинка.
– Я не замужем.
– Как не замужем? – хором восклицают студентки с округлившимися глазами.
– Я тут нахожусь по визе, как «зарубежный соотечественник», – робко отвечаю я.
– Ого, так вы не иностранка?! В вас течёт их кровь?
– Кровь – да, но всё же я иностранка. В Узбекистане меня называют кореянкой, а здесь – узбечкой. Я нигде не своя. Лицо – корейское, паспорт – узбекский, родной язык – русский. Корейский язык, так же, как и узбекский, знаю плохо, а в России ни разу не была.
Повисла пауза, напряженная работа мозга практически была слышна, включилась и преподавательница.
