13 лет назад мне невероятно повезло. По чистой случайности в последний месяц своей учебы в медицинской академии в городе Оренбурге я оказалась на конференции в детском онкологическом центре. Я не помню, кто именно и почему рассказал мне об этом мероприятии. Я не помню, о чем там в целом шла речь. У меня сохранилось лишь одно воспоминание о том дне. Я запомнила лекцию о центральном венозном катетере, которую читал Алексей Александрович Масчан.
Центральный венозный катетер – это устройство, с помощью которого ребенку с лейкозом 24 часа в сутки много дней подряд можно вводить внутривенно и при этом безболезненно препараты, которые спасают ему жизнь. Выглядит он как тонкая силиконовая трубочка, которую устанавливают в центральную вену, например под ключицей, надежно фиксируют с помощью широкого пластыря и оставляют так, пока ребенку требуются внутривенные введения препаратов и частые заборы крови для анализов. Процедуру установки катетера в вену проводят под наркозом. Ребенок не ощущает никакой боли ни до, ни после. И сам центральный катетер позволяет избежать болезненных процедур и не колоть ежедневно для введения лекарства периферическую вену, например на локтевом сгибе.
Ничем не примечательная вещь, на первый взгляд. Одна из самых рутинных в современной медицине. Профессор Масчан, суперзвезда детской гематологии, мог бы выбрать любую другую тему для лекции… Но он выбрал именно катетеры, как бы подчеркивая, что в работе настоящего профессионала нет мелочей. Он рассказывал, почему уход за центральным венозным катетером – ответственность врача, а не медицинской сестры. Старался донести до аудитории, как важно беречь катетер, ведь он не просто облегчает работу медицинскому персоналу, но значительно улучшает качество жизни пациента в период лечения, потому что избавляет детей и их родителей от боли и страха. По крайней мере, отчасти.
Слушая его, я, наконец, поняла, какую специальность в педиатрии хочу выбрать. Я раз и навсегда решила быть детским гематологом и спасать детей от лейкозов.
В сентябре того года я приехала в Москву и поступила в ординатуру при Научно-исследовательском институте детской гематологии, одним из руководителей которого был Алексей Александрович Масчан. Меня ждали два захватывающих года постдипломной подготовки.
К тому моменту, когда я закончила ординатуру, НИИ Детской гематологии обрел новый статус, название и дом. Из нескольких отделений в Российской детской клинической больнице (РДКБ) институт переехал в новое, огромное и прекрасное, здание на улице Саморы Машела в Москве. Теперь он стал называться Центром детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Димы Рогачева.
После ординатуры я отправилась работать не в клиническое отделение центра, где, собственно, и лечили лейкозы, а в консультативную поликлинику при центре, куда на диагностику приезжали дети со всей России с самыми разными и часто очень редкими болезнями крови. И именно эта особенность, специализация нашего центра, позволила мне однажды заметить интересный факт. Примерно 50% пациентов в моем ежедневном расписании были дети со всей России с редкими болезнями крови. Но остальные 50% детей были москвичи с железодефицитной анемией, которых направили к гематологу педиатры, потому что не справились с лечением или не смогли интерпретировать результаты анализов.
«Как такое возможно, что в Москве, городе с самым высоким уровнем жизни в России, столько детей страдают анемией?» – думала время от времени я. С этим вопросом несколько лет назад я отправилась в декретный отпуск. Времени обдумывать его, пока я ухаживала за новорожденной дочкой, было много. И постепенно мои размышления привели к желанию писать о дефиците железа у детей для обычных мам, не врачей. Так появился мой блог и абсолютно новое и неожиданное для меня самой направление карьеры. Я стала изучать дефицит железа у женщин и детей в современном мире и думать, как я с этими новыми знаниями, накопленными в декрете, вернусь на любимую работу. Однако моим планам не суждено было сбыться.
В 2017-м мы переехали жить из Москвы в Сочи, а значит, я не могла вернуться на работу в Центр. К тому времени мой блог о дефиците железа был уже довольно популярным. И все чаще меня посещала идея написать научно-популярную книгу на эту тему.
Одним дождливым ноябрьским вечером 2018 года я возвращалась из бассейна, обдумывая идею своей книги. Я уже переходила улицу недалеко от дома, когда в голове возник образ четырех моих близких подруг, каждая из которых в последние 2 года нашего знакомства столкнулась с дефицитом железа или анемией. Я знала не только их личные истории, но и медицинские, от первого симптома дефицита и до финала борьбы с ним. Ведь все это время была не только их подругой, но и лечащим врачом. А еще нас связывала общая страсть. Все мы, каждая в своей области, мечтали сделать мир лучше. Так что я была почти уверена: если попросить у них разрешения опубликовать их истории в книге, которая поможет другим женщинам бороться с дефицитом железа, они не откажут.
Я написала им о своей идее. Они согласились. Так родился замысел научно-популярного романа о дефиците железа. В нем, благодаря историям моих подруг, удалось показать, как эта проблема влияет на жизнь, карьеру и здоровье женщины, и привлечь внимание тех из них, кто раньше никогда даже не слышал об этом масштабном бедствии.
В мае 2020 года книга «Железный аргумент: вся правда об анемии» вышла в издательстве «Комсомольская правда». Первый тираж был раскуплен за месяц. Книга стала бестселлером на «Озоне» и «Лабиринте». В бумажной версии ее читали не только в России, но и в Белоруссии, Украине и Казахстане. А электронная разлетелась к русскоговорящим женщинам в десятки разных стран мира, от Индонезии до Эквадора. Я стала популярным автором и получила очень много писем от читателей о том, как книга и главные героини моих историй помогли им осознать всю глубину проблемы дефицита железа в современном мире. И, что было особенно важным, такие сообщения приходили не только от пациентов, но и от моих коллег – врачей.
Я воображала себя супергероем, который спас весь мир от дефицита железа. Я думала, что теперь-то уж точно все изменится к лучшему. Я уже слышала, как играет финальный саундтрек, видела титры, ползущие по экрану, и ждала, когда раздадутся овации зала…
А потом я вернулась в реальный мир. И обнаружила, что вопросов о дефиците железа от читателей моего блога меньше не стало. Даже наоборот, их стало больше, они стали сложнее и глубже. Гораздо больше женщин-врачей и женщин-пациентов теперь осознали, что дефицит железа – это не просто плохие цифры в анализах, это глобальная проблема, которая влияет на женские судьбы. И поэтому они хотели узнать, что конкретно я предлагаю со всем этим делать. Проблема дефицита железа превратилась для меня в мифического многоголового монстра. Как только я отрубала ему одну голову, отвечая на вопросы читателей, у него вырастали пять новых.
