Мой друг, судьба твоя – стараться
быть выше самого себя.
Ты должен только ввысь взбираться,
лень, ненавидя, только труд любя.
Тебе давно пора спешить,
ведь труд твой не для папарацци,
– для роста собственной души.
Не жди с надеждой чьё-то grazie,
а созидай, твори, верши!
P.S.
На мелочи не надо распыляться,
так мало, мало остается…
Потому – спеши, спеши.
Она не только звонкость рифм,
не ритма четкое звучание,
она скорее от отчаянья
не спетых вовремя молитв.
Искать ее простоволосую
не в тихом комнатном дупле, —
среди не паханых полей,
лежащих мертвыми вопросами,
среди забытых деревень,
не знамо как уж доживающих
свой век. Искать ее в пожарищах,
среди солдат, попавших в плен.
Искать, в напалме обгоревшую
с кровоточащею культей,
прижавшей мертвое дите
от боли дикой сумасшедшую.
А может, смерти вопреки
искать, искать ее красивую
сидящую одной под ивою
у берега лесной реки.
Найти ее. И вдруг, в беспечности
вновь потерять и, как всегда
искать, где время, как вода
уносит ее тайну к вечности.
Неугомонный третий Рим
галдит, – ему не до молчания.
И глохнет музыки звучание,
и песни затухает ритм.
Я буду ждать тебя всю жизнь,
но не грядущую, а эту.
Несовершенные сонеты
приносит новый катаклизм.
И где-то за незримой гранью,
за пеплом чувств, за пылью слов,
за тенью четырех углов,
за шторой с красною геранью, —
твоя закрытая темница,
где окон мертвые глазницы
заждались опоздавших тризн.
Во тьме безумного сюжета
мое желание рассвета:
я буду ждать тебя всю жизнь.
2014.
Одна. Стояла у распятья
в пустынном храме под окном.
В поношенном неярком платье,
в платочке серо-голубом.
Да, я стояла и молчала,
смахнув неловко прядь с лица.
Что было то, – пути начало,
или предчувствие конца?
Какие боли и печали
встречались на моем пути?
Под Троицей Живоначальной
чего хотела я найти?
Свеча высокая горела
напротив, около креста,
и медленно немело тело,
в душе – лучилась чистота.
Так, я стояла и молчала
с молитвой сжатою в груди.
Что было то – пути начало?
Иль окончание пути?
24.11.17
Ты посмотрел в глаза мне: Это ты?
Да, это я – ответила глазами.
Разрушил все фундаменты под нами,
словами начал возводить мосты.
И мы взошли с тобой на шаткий мостик,
который вел в безбрежный океан.
Всходило солнце. Исчезал туман.
Все начиналось радостно, и просто.
Казались мы беспечными детьми
самим себе, на мостике качаясь.
Под крики ошалелых белых чаек,
в открытый океан входили мы.
Но солнца свет нас радовал недолго,
чернело небо, ветер завывал,
и налетал за шквалом новый шквал,
чтоб нас глушили и топили волны.
…И вот мы сушим юности мечты,
на береге с зыбучими песками…
И ничего уж нету между нами…
Теперь к тебе, вопрос мой: Это ты?
11.12.14
В людские всматриваюсь лица,
я вглядываюсь и в свое лицо.
Понять хочу, где разума граница,
а где безумье, прячась в естество
цветущих чувств и добрых мыслей
хамелеоном по ветвям ползет,
выстреливая языком так быстро,
что бабочке любви не повезет.
Он бьет порхающую влет,
скрываясь в красоте лиан и листьев,
и наслаждается ее концом.
Внимательно я всматриваюсь в лица,
я всматриваюсь и в свое лицо…
А если ты сойдешь с ума
нелепо и непоправимо,
когда все чувства, мысли – мимо,
когда весь мир тебе тюрьма?
Как до тебя мне достучаться,
когда свет глаз начнет слабеть?
Как донести печаль тебе
мою и наших домочадцев?
Какая черная дыра…
Вся жизнь твоя – почти безумье,
засасывает наши судьбы
в неверия холодный мрак…
22.09.14
Пишу тебе: живем без перемен мы, —
все хорошо по-прежнему у нас.
Я, как всегда, работаю в две смены,
сын скоро в садик, дочки в первый класс.
И не ревнуй, – нам не нужны измены.
Ты знаешь сам – за мной не нужен глаз.
Кто подойдет – то дам ему коленом,
ведь так бывало уж со мной не раз.
И не пиши, что я волчица злая.
Устала я, семье добра желая,
устала быть одной и от борьбы…
Все кончится плохое непременно.
Вернешься ты из адского, из плена.
Пишу тебе о главном: потерпи.
Дни мои становятся короче.
Небо чаще хмурится к дождю.
Ты прочти, далекий, между строчек, —
я тебя, как прежде, очень жду.
Жду твое упрямство, между прочим,
и твою опасную езду.
Жду среди твоих грустящих дочек,
что любили греть тебе еду…
Через бездны времени-пространства,
через все твое непостоянство,
жду твой свет, далекий, впереди.
Все длинней, все холоднее ночи.
Сердца боль ломает твердый почерк.
Только ты дождись меня, дождись.
19.09.14.
Вновь между нами сотни верст,
почти привыкли к расставаньям.
Не скрадывает расстоянье
непонимания вопрос.
О чем ты думаешь один,
теснимый тысячью сюжетов?
О том, что тленно то и это,
и выдыхаешь горький дым?
Я заберу тебя в деревню,
в далекий край у трех границ,
где шум берез и звон криниц,
где сосны вековые дремлют
под небом чистым, голубым…
И наплевать на неудачи,
мы будем вместе – не иначе.
Ты будешь счастлив и любим.
Зачем в бетона серость врос
до боли ты? До подсознанья?
Я буду ждать твое признанье
сквозь сотни долгих лет и верст…
03.11.14
Распахнуты твои глаза, —
в них небо серо-голубое,
и мы под ним плывем с тобою,
твой поезд, Киевский вокзал,
а за рекою – монастырь
плывет слепящими крестами.
Пейзаж чуть изменен местами,
где университетский штырь
скрывают башни лоскутами…
Теченье выбрали мы сами,
пейзаж замыленный до дыр,
но изменить уже нельзя
на вариации с любовью:
все тоже небо голубое,
твой поезд, Киевский вокзал.
Молчи. Вот он особый вечный мир,
который неизбежен, невозвратен,
где каждому малюсенький квадратик —
не нужно званий, орденов, квартир.
В итоге все обыкновенно просто:
всю жизнь стремишься силы надорвав,
а остаются только метр на два
и хризантем – увядшие вопросы.
И что бы ты еще не говорил,
и как бы ты еще со мной не спорил…
Молчи. Не нужен домик мне у моря.
Зову тебя я в наши октябри.
окт 2014
В глазах, как бездна – пустота…
Я столько лет тебя ждала
мечтала, верила, и вот,
в душе все та же гарь и мгла
все шире круг забот.
В глазах твоих лишь пустота,
во взгляде – режет сталь.
Сложилось все, совсем не так
а переменится едва ль.
Какие мне зажечь огни,
чтоб дать тебе тепла?
Промчались годы, словно дни.
Я так тебя ждала…
Сканируешь с надеждой лица:
да-да, нет-нет, да-нет, нет-да.
Не из Додэ, не Далида,
и не луна, и не звезда,
не комсомолка и не львица…?
Нет, не пойму я никогда
твое желанье без границы
искать, что больше не приснится.
Сканируешь с надеждой лица? —
Да-да, нет-нет, да-нет, нет-да…
Ты на игле – сидишь в «дощечке»:
звонок, звонок, еще звонок, —
так хорошо – не одинок.
И о текущем, и о вечном,
зачем бы ты подумать смог?
