Эта книга провоцирует читателя во время и после прочтения задаваться вопросами о жизни и отношении к ней, заставляет вспомнить о давно зарытых в глубине души событиях, вернуться к принятым, когда-то вопреки принципам решениям, проанализировать и оценить ключевые поступки, их мотивы и последствия. Произведение, толкающее на рефлексию, чрезвычайно ценно во все времена. Каждая новелла имеет свою сюжетную и повествовательную структуру, соответствующую заключенному в ней содержанию. Иногда сюжетные линии линейные, иногда закольцованные, иногда параллельные, но в каждом случае неслучайны и работают на воплощение замысла. Тот нечастый случай, когда форма задает рамку для смысла, оформляет его визуально и контекстно. Сами сюжетные линии предлагаются читателю лишь пунктирно, сказано лишь основное, фактическое, но за текстом остается самое важное, что читатель должен достроить сам. Таким образом, у него появляется возможность самому решить, о чем именно он прочитал, в соответствии с его жизненным опытом и мировоззрением. Авторская позиция в тексте намечена очень неявно, отстраненно, не императивно, а практически «суфлерно». Это дает читателю некоторую свободу восприятия, его не судят, а учат, как сказано в одной из новелл. Но к каким бы своим переживаниям ни вернулся читатель, они будут связаны с вопросами, на которые каждый человек ищет ответы в течение всей своей жизни. Они о сомнениях, принятых и не принятых решениях, об их справедливости и правильности, о мотивах, которые их спровоцировали, о взгляде на свою жизнь в целом с точки зрения вечных ценностей и прописных истин. В каждой из представленных историй читатель видит знакомые картины, частично или полностью, все эти сюжеты в том или ином виде он уже встречал. Глядя на персонажей, на их очень откровенно сформулированные мысли, читатель неизбежно проведет параллели с собой или близкими, на миг оказавшись на их месте, взглянув их глазами. Эти новеллы, в каком-то смысле, можно назвать терапевтическими, заставляющими читателя оказаться наедине с собой и своими тревогами, надеждами, мыслями о судьбе, прошлом, будущем и своем месте в своей же жизни. Можно было бы сказать, что эти новеллы житейские, но это было бы очень поверхностно, то, о чем на самом деле в них сказано, несравненно глубже.
Отдельного внимания заслуживают персонажи. Они представлены очень достоверно, как настоящие, в их подлинности не сомневаешься. Язык рассказчика всегда подстраивается под того или иного героя: если перед нами военный, врач, инженер или айтишник, то мы знаем это не только потому, что об этом сказано напрямую, а по характерной лексике, по образу мыслей. Внешнего облика персонажи практически не имеют, и мы представляем их по их мыслям и суждениям, которые переданы очень откровенно и эмоционально. Они вызывают сочувствие, потому что знакомы и понятны, потому что изложены так, как если бы принадлежали самому читателю. Это отчасти психологический ход – предложить читателю посмотреть на себя глазами персонажа или своим глазами на самого себя. Во время прочтения размывается грань между реальностью художественной и объективной, и все, на что раньше человек мог закрывать глаза, от чего мог открещиваться, он теперь может увидеть как бы без связи с собой, абстрактно.
В текстах новелл поднимаются темы, о которых не принято говорить. О них стараешься и не думать, чтобы легче жилось, и они надолго, если не навсегда, заседают глубоко внутри, неразрешенные, отравляющие жизнь и негативно влияющие на ход жизни. Поэтому новеллы, подобно хирургическому скальпелю, вскрывают эти гнойники, высвобождают накопившиеся вопросы и помогают найти правильный путь, по-другому, смело посмотреть на жизнь или пережить что-то, что так и не получилось осознать или принять. Тематика сборника очень обширна: это и драматические ситуации, вроде той, что описана в первой истории, это и вопросы откладывания жизни на потом, это и искаженное восприятие действительности, когда не осознаешь всего, это и сомнения в правильности своих поступков, это и верность собственным принципам и правилам жизни. Те, с которыми каждый человек постоянно встречается в течение своей жизни, актуальные вчера, сегодня и обязательно завтра и оттого ценные вне времени.
Сборник рассказов имеет не только художественную ценность, но и социальную, психологическую. Он хорошо оформлен с точки зрения структуры, языка, стиля и сюжетной организации, обладает художественной силой, способной спровоцировать читателя на глубокую рефлексию, что характерно для хорошей, качественной прозы. В заключении можно сказать: это литература, которой в настоящее время остро не хватает.
(Из редакторского отзыва – А.А.)
(По рассказу сотрудника МУРа)
1.
Случилось это, наверно, в конце девяностых, после очередного кризиса. Да, тогда в девяностых, вся жизнь была сплошной кризис. Племянница моя, Машка была девкой умной. В Питере поступила с первого раза, выучила какие-то языки и в конце восьмидесятых, когда начался большой бардак, и дефицит во всем, и делать в стране было нечего, рванула за океан. Да не в Штаты, а в далекую Южную Америку. Взяла с собой дочь, мать, денег с того, что смогла продать, и улетела. Мужик-пьянчужка остался в Питере.
Первое время ей, видно, было тяжело – долго не было от них никаких вестей. Спустя несколько лет, первой написала нам Анастасия – ее мать, моя родная сестра. Писем было немного, больше по праздникам. Потом Настя стала хворать. Письма нам продолжила писать Машка. Несколько раз дозванивалась до соседей. Говорила, что устроилась нормально. Скопила немного денег на свой бизнес, потом собралась замуж. Лизка доставала меня своим любопытством и часто просила: напиши да напиши им в Америку, как они там и что у них там. Раз в два-три месяца заставляла писать, да еще так, чтоб письма к Машке попадали перед праздниками или перед моим днем рождения. Короче, получалось, что мы как бы им намекали. И, правда, где-то раза три Маша пересылала нам деньги, тоже к праздникам или сразу после. Морока была с получением этих денег, но приятно, да и нужно.
Писала нам Маша очень редко, намного реже, чем ее мать. Потом, как-то под Новый год, наверно, около десяти лет прошло, как они там обосновались, – она прислала нам кофе. Только кофе был каким-то необычным. Во-первых, большая настоящая бразильская банка, наверно, литра на полтора – два, где написано все не по-нашему, во-вторых, внутри еще упаковано в пакет из фольги, и наконец, самое главное: кофе этот имел какой-то непонятный вкус, и цвет был каким-то серо-черным.
