Филип Казан - Аппетит

Аппетит
Название: Аппетит
Автор:
Жанры: Современная зарубежная литература | Историческая литература
Серия: The Big Book
ISBN: Нет данных
Год: 2016
О чем книга "Аппетит"

Жажда жизни, страсть к власти и вкус к приключениям…

Флоренция, 1466 год. Эпоха Медичи, Леонардо да Винчи, Макиавелли, Савонаролы…

Бесчисленные узкие улицы и переулки, шумные мастерские и лавки, монастыри и церкви, дворцы и тюрьмы. За стенами города в этом тесном пространстве живет шестьдесят тысяч человек. Нино Латини знает: если хочешь выжить в этом городе, то должен обуздать свои страсти. Но величайший дар Нино становится его же величайшим проклятием. В отличие от других людей он может ощущать вкус любых предметов, не только кулинарных блюд. Каждый аромат, каждый ингредиент оживает для него так же ярко, как и в живописи, и он использует свой дар уж слишком экстравагантно, нередко рискуя даже жизнью. Смертельно опасной становится и его страсть к прекрасной Тессине. Нино бежит из Флоренции, надеясь, что Фортуна будет милостива к нему…

Впервые на русском языке!

Бесплатно читать онлайн Аппетит


Philip Kazan

APPETITE

Copyright © Philip Kazan, 2013

All rights reserved


© А. Олефир, перевод, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

* * *

Памяти Уильяма Э. Спрюилла

О Ариэль, Ариэль, как я буду скучать по тебе.

Будь счастлив в своей стихии.

Прощай!

У. Х. Оден. Моря и зеркала

Благодарности

Как всегда, огромное спасибо Джону Вуду и Дженевив Пегг из «Orion Publishing» за постоянную работу со мной; Кристоферу Литтлу и Эмме Шлезингер – за твердую руку и отзывчивое сердце; Таре – за ее терпение и советы, игнорировать которые, как я понял, можно только на свой страх и риск, а также моим родителям – за их мудрость и любовь.

Влеченья от небес берут начало, –
Не все; но скажем даже – все сполна, –
Вам дан же свет, чтоб воля различала
Добро и зло, и ежели она
Осилит с небом первый бой опасный,
То, с доброй пищей, победить должна.
Данте Алигьери. Божественная комедия.
Чистилище. Песнь 16
(Перевод М. Лозинского)
Посвящаю сей рассказ
колесу Фортуны…
Мнил я: вверх меня несет!
Ах, как я ошибся,
ибо, сверзшися с высот,
вдребезги расшибся
и, взлетев под небеса,
до вершин почета,
с поворотом колеса
плюхнулся в болото.
Вот уже другого ввысь
колесо возносит…
Эй, приятель! Берегись!
Не спасешься! Сбросит!
С нами жизнь – увы и ах! –
поступает грубо.
Из средневекового сборника стихов
«Кармина Бурана»
(Перевод Л. Гинзбург)
1

Ночь ложится очень мягко, стряхивая свет с пыльного воздуха. После шума и суеты дня город завершает дела, успокаивается, ворча и порыкивая, – запертый в клетке лев, покорно укладывающийся на свое ложе из пропахшей мускусом соломы. За моей спиной, в доме, звуки шагов рассказывают мне, кто чем занимается. Что бы там ни делали, срочного ничего нет. Под стрехой лоджии толстый бурый геккон слишком рано проснулся и суетится среди балок. Купол собора из красного становится оранжевым, нависая над крышами, как наше собственное заходящее солнце. Весь город обретает львиный цвет, а вдалеке, за Кареджи, горы уже потемнели.

На перилах стоит миска с персиками, достаточно спелыми, чтобы приманить одинокую, полную надежд осу. Я стараюсь пробудить что-то в памяти, но не так-то легко вспоминать в таком месте, где каждый камень наделен каким-нибудь смыслом и значением. Флоренция всегда вспоминает себя и в то же время создает нечто новое, что нужно запомнить. Такая путаница получается… Возможно, для того нам и дан купол, громоздящийся над городом словно исполинское пресс-папье, – чтобы держать воспоминания в порядке. В любом случае у меня и так предостаточно того, что нужно хранить в голове: меню, заказы, человек, привозящий из Пизы креветок и каракатиц. Я лениво роюсь в своих мыслях, но все кругом отвлекает. Даже воздух непрост. Запахи готовящейся еды сплетаются в нем с другими – пинии, подгнивших фруктов, мусора, сваленного в кучи позади домов. Так что я просто отдаю себя Флоренции, как делаю всегда. У меня нет выбора – и никогда не было. Я здесь, наверху, на своем балконе, смотрю вниз, но не отделен от всего. Я лишь еще один ингредиент.

Персики прекрасны. Они румянятся теми же оттенками, что и купол: краснотой черепицы, золотом, которое подмигивает с шара наверху лантерны. Мой друг помогал его там устанавливать. Не знаю, где он теперь. Мир будто стал больше в последнее время, но это мир за стенами. Что-то в свете, в том, как город вырастает в сложенных чашей ладонях гор, заставляет Флоренцию казаться центром всего сущего – она-то, конечно же, таковым себя и считает. Но мне нет до этого дела. Я просто хочу что-то вспомнить. Поэтому я тянусь за самым спелым персиком, беру мягкий шар, чувствую пушок его кожицы под пальцами. Он пахнет немного миской, немного камфарой, как бывает с очень спелыми персиками. На самом деле мне не слишком нравится ощущение шкурки на языке, поэтому я просто откусываю и даю кусочку тающего плода взорваться у меня во рту.

Вкусы оседают на языке формами и красками. Омуты сладости, горделивой и смолистой, как деготь, сочащейся из прогретой солнцем балки. Ртутные шарики кислоты мгновенно разбегаются, а затем застывают осколками и падают, словно сметенные с подоконника сосульки. Крошечные уколы уксуса выдают следы осы. Я ощущаю, как все это растворяется в золотом свете.

На мое плечо ложится рука. Я прижимаюсь к ней щекой, протягиваю персик – каждодневный дар. Он принят. Я закрываю глаза, чувствуя, как угасающий свет оглаживает мои веки. Город дышит, и его дыхание – это пятьдесят тысяч голосов, пятьдесят тысяч душ, возносящихся и падающих во прах. Сегодня вечером оно тише шепота, но я слыхивал и рев. Много раз: когда сгорало множество прекрасных вещей, когда сожгли священника, ненавидевшего красоту. Когда бежали наши правители, когда французы маршем входили в город. Когда огромный колокол Синьории звонил по юноше, зарезанному под великим куполом, а мертвых выкапывали из могил и волокли по улицам. Когда трупы висели, как черные груши, на стенах дворца и осы взбесились, обожравшись тухлого мяса.

Все это случилось, и я все это видел. Но персики по-прежнему отдают амброй и сонными осами. Столь многое утрачено, но стоит ли по нему тосковать? Купол все так же хранит нас, держит на месте. В печах зажигается огонь, начинает жариться и вариться еда. Дымы поднимаются прядями, основой на ткацком станке. Я вдыхаю все это – весь аромат, всю эту жизнь. Мою жизнь, уточной нитью вплетающуюся в ткань на станке.

Рука исчезает с моего плеча. Затем возвращается, гладит меня по щеке. Я поворачиваюсь и ловлю палец губами. На нем вкус персика и чего-то другого. Еще одна нить: то самое, что творит сложность из ничего, что придает смысл нашему огромному зверю, нашему городу – и нашим жизням. Я нашел это нечто, спрятанное у всех на виду. Ведь оно никогда не исчезало. Оно всегда было здесь.

Вот. Теперь я помню. И могу рассказать вам.

Первый поворот колеса Фортуны:

«Regnabo» – «Я буду царствовать»

2

Флоренция, 1466 год

Моя мать умерла за день до того, как мне исполнилось четырнадцать. Я видел, как она сделала последний вдох – долгий, судорожный «ах». На самом деле ничего не изменилось. Тело на маминой кровати – восковое нечто с полупрозрачной кожей убитого кабана, из которого выпустили всю кровь, – уже много дней перестало быть моей матерью. В комнате стоял запах пота, лаванды и шалфея и еще ночного горшка. Когда священник чуть подтолкнул меня к трупу, я встал на колени у кровати, взял уже холодные пальцы и неохотно поднес их к губам – они пахли так же. Я прижался губами к венам, избороздившим тыльную сторону ладони умершей, и сделал то, что делал всегда: прикоснулся языком к ее коже, чтобы ощутить вкус.


С этой книгой читают
Восьмидесятые годы двадцатого столетия. В маленьком шотландском поместье ожидается большое событие – сентябрьский бал в честь совершеннолетия дочери хозяев. На торжество должно съехаться множество гостей. У каждого из них своя история жизни – со взлетами и падениями, любовью и предательством, недоразумениями и недоговоренностями, семейными праздниками и семейными тайнами. И все эти истории неспешно разворачиваются на фоне прекрасных, незабываемых
В один прекрасный день английская супружеская пара совершила то, о чем мечтают многие, но не решаются: отметя все доводы благоразумия, они купили старый фермерский дом на юге Франции и начали совершенно новую жизнь, полную гастрономических радостей, неожиданных открытий и смешных приключений. Первый прожитый в Провансе год оказался настолько богат яркими впечатлениями, что вдохновил Питера Мейла на создание книги, мгновенно ставшей международным
Впервые на русском – долгожданное продолжение одного из самых поразительных романов начала XXI века.«Шантарам» – это была преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, разошедшаяся по миру тиражом четыре миллиона экземпляров (из них полмиллиона – в России) и заслужившая восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя. Маститый Джонатан Кэрролл
По воле случая перед Рождеством в старом провинциальном доме собирается пестрая компания – пятеро человек разного возраста, разных занятий и интересов. Один пережил тяжкую утрату, у другой разбито сердце, третий на грани развода… В общем, у каждого свои горести и печали. Но может, их развеет тепло горящего камина, аромат только что сваренного кофе и дальний рокот прибоя? Пять историй сплетаются в одну рождественскую сказку, тихую, как падающий сн
В 1950 году в Риме появляется газета, плод страсти и фантазии одного мультимиллионера. Более полувека она удивляет и развлекает читателей со всех уголков света. Но вот начинается эпоха интернета, тираж газеты стремительно падает, у нее до сих пор нет собственного сайта, будущее выглядит мрачным. Однако сотрудники издания, кажется, этого не замечают. Автор некрологов имитирует страшную занятость, чтобы не работать. Главный редактор обдумывает, не
1635 год. Исландия – это все еще средневековый мир, где правят суеверия, нищета и жестокость. Ученые пытаются разгадать секреты единорогов, обыкновенные люди втайне поклоняются Деве Марии, по земле ходят мертвецы, а неугодные книги могут легко отправиться в костер. В таком мире живет Йоунас Паульмасон, поэт, целитель и ученый, осужденный на изгнание за еретические учения и распри с местными властями. В ссылке на пустынном острове он вспоминает, к
Автобиографическая трилогия «Из Ларк-Райз в Кэндлфорд» – ностальгическая ода, воспевающая жизнь провинциальной Англии Викторианской эпохи, рассказанная от лица девочки Лоры, выросшей в деревушке Ларк-Райз на севере Оксфордшира, а затем, еще подростком, устроившейся работать в почтовое отделение в близлежащем городке Кэндлфорд-Грин. Эти полулирические-полудокументальные воспоминания очаровывают искренностью повествования и простотой деревенских нр
1870 год. В штате Огайо идет перепись населения. Древняя как мир темнокожая старуха дремлет во дворике небольшого домишки. Скучающий переписчик фиксирует ее ответы на вопросы. Имя: Мариам Присцилла Грейс… бывшая рабыня. Родилась: в 1758 году, а может, и раньше, место рождения… Из памяти старухи поднимаются давно забытые воспоминания: с родовых врат, с собственного непроизносимого имени раскручивается причудливая спираль жизней мамы Грейс, наполне
Новая книга от автора бестселлеров «Будет ли будущее?» и «Человек будущего»! Продолжение самых шокирующих хитов самого скандального автора, заслужившего репутацию главного «возмутителя спокойствия»! Новый взгляд на прошлое России и ее грядущее!«Говорите, Россия во мгле? Россия раздавлена? Россия нищая? В России бушует страшный кризис? Тогда почему к нам едут толпы гастарбайтеров, почему наши города захлебываются в автомобильных пробках, а каждый
На протяжении своей истории советская разведка меняла название более десяти раз (от Иностранного отдела ВЧК-ОГПУ-НКВД до Первого главного управления КГБ и Службы внешней разведки РФ), однако всегда, во все времена, оставалась лучшей в мире. Ни ЦРУ с его колоссальным бюджетом, ни хваленый МОССАД не могут похвастаться ни таким количеством блестящих побед на «незримом фронте» (здесь и «Кембриджская пятерка», и «Красная капелла», и похищение атомных
Служба в научном флоте – мечта многих подростков из дальних земных колоний. Но мало иметь хорошие знания, широту взглядов и золотой аттестат, чтобы заслужить по-настоящему достойное место. Юному лейтенанту Димке Карпенскому требуется, как минимум, преодолеть панический ужас перед существами, которые заправляют всем в космофлоте людей.
Тафсир Аль-Коран – ruКоранМухаммед, Аль-МунтахабПеревод: Сумайя Мухаммад Афифи, Абдель Салям эль-Манси#РелигияРелигиознаяЛитература #ИсламАль-Мунтахаб – тафсир Корана. По мнению исламских учёных, в частности, имама ас-Суюти и хафиза Ибн Хаджара, передача Божественного Откровения на другой язык должна состоять из двух частей: в первой нужно как можно точнее передать слова Корана, а другая будет раскрывать смыслы, то есть это уже будет не текст Кор