2012 год
«Апрельское… Ап-рель-ско-е», — глядя в
окно автобуса, беззвучно сказала я. Одними губами. Так вкусно звучит,
по-весеннему. Покатала языком по нёбу это слово, будто конфету. И почти
явственно ощутила сочный вкус любимой с детства «барбариски». На дворе апрель.
И день рождения у меня в апреле. Кто знает? Может это хороший знак и меня ждут
большие перемены?
— Ой, а вы в Апрельское едете? — раздалось
слева от меня.
Неужели я произнесла это слово вслух?
Как неудобно...
— Да, — ответила я.
— А кто у вас там? Родственники? — оживилась
женщина с корзинкой на коленях, сидевшая рядом со мной.
Лет пятидесяти пяти или чуть больше, с
очень загорелым лицом, исчерченным морщинами, одета она была, как говорят, по-дачному
— в спортивные штаны, старомодные потрёпанные кроссовки, свитер и куртку.
Волосы её скрывала светлая косынка в мелкий цветочек.
— Нет никого. Я еду туда работать.
— Кем, если не секрет? — дама смерила
меня оценивающим взглядом, очевидно, прикидывая, на какую работу я могу
сгодиться.
— Библиотекарем.
— А у нас там ещё действует библиотека?
Ммм… Я и не знала, — сообщила мне соседка.
Потом помолчала и снова заговорила:
— Удивительно. Обычно молодёжь из
посёлков бежит в города. А вы наоборот. В такую глухомань решили забраться. Вы
замужем?
Я отрицательно мотнула головой и ощутила
нарастающее внутри невольное раздражение. Ну начинается. Это излюбленная тема
таких вот беспардонных тётенек. Сейчас посыплются вопросы «как же так?», «а
почему?», «а сколько вам лет?» и в заключение покровительственно: «Ну ничего,
не расстраивайтесь». Как будто я расстраиваюсь. Сами же своими вопросами больше
огорчают, чем непосредственно факт отсутствия у меня супруга.
Просто я уже смирилась с тем, что
никогда не выйду замуж. Так мне нагадала в юности цыганка. Мама призывала не
верить в эту ерунду. А я верю. Да и как тут не поверить, когда мне уже двадцать
шесть, а всё, что есть в жизни — это не самая прибыльная профессия — библиотекарь
и лишний вес, с которым я безуспешно борюсь ещё со школы.
Ехать ещё минут сорок. Так что я
приготовилась к обороне. А попутчица моя почему-то не спешила сыпать неудобными
вопросами. Вместо этого откинула лежавшее на корзинке полотенце и пододвинула
её поближе ко мне.
— Гляди… Можно на «ты»? Я Леокадия
Сергеевна. Можно просто Лёка.
Я впервые слышала столь необычное имя!
— Света, — представилась и заглянула в
корзинку, ожидая увидеть котёнка или щенка. Но не смогла сдержать возгласа
удивления, когда обнаружила спящего ёжика!
— Какая прелесть! Откуда он у вас? — невольно
улыбнулась.
— Он ручной, — ответила женщина. — Я его
в прошлом году нашла во дворе, совсем маленького. Траву вырывала и нашла.
Думала, мамка за ним придёт. Понаблюдала до темноты. Ежи ведь ночные животные.
Но мамочка так и не пришла. Видать, что-то с ней случилось. Вот я и забрала. Он
был бело-розовый, почти прозрачный. И колючки мягонькие. Выкормила его моя
кошка. Она как раз тогда окотилась. Так и жил у нас. На зиму в спячку впадал.
Теперь везу на дачу.
— Неужели выпустите? — изумилась я, рассматривая
колючий комочек. — Жалко ведь. Он же совсем не приспособлен к жизни в природе.
— Да нет, не выпущу конечно. Просто
поживёт со мной. Всё веселее, не так одиноко. Он, я, да двое котов.
Разбуженный нашей болтовнёй, ёжик
высунул остренькую мордочку и зашевелил носиком, принюхиваясь.
— Его можно погладить? — спросила я.
— Ага, погладь. Он спокойный, не
пугливый. Ежи ночью активничают, так что сейчас он сонный. Его Кактусом зовут.
Хотя внуки его и Шушуня называют, и Топотун.
Зверёк дружелюбно обнюхивал мои пальцы и
чуть слышно посапывал. Любопытная мордашка, украшенная тёмной маской, доверчиво
утыкалась в мою ладонь.
Из родительского дома я вырвалась только
сейчас. Поздновато. Но даже несмотря на далеко не юный возраст, наличие
профессии и полную самостоятельность, мать отпускала меня скрепя сердце. Такая
вот она, всё рвётся опекать. Поэтому узнав о том, что в филиал нашей областной
библиотеки, расположенный в посёлке почти за сто километров от моего родного
города, требуется сотрудник, я не раздумывая вызвалась туда поехать. Пусть это
глухая провинция. Зато наконец-то долгожданная свобода! И жильё своё, и новые
люди, которые не будут смотреть на меня, как на неудачницу. По крайней мере,
первое время…
Как меня собирали в дорогу — это
отдельная и долгая история, так что вдаваться в подробности не буду. Вначале
мать жутко обиделась на моё решение уехать. Потом принялась уговаривать
передумать. Приводила какие-то доводы, на её взгляд более чем убедительные. Но
я всё для себя решила. Мне было необходимо отделиться от родителей и найти
себя. Доказать, что я могу что-то и сама. Родных заверила, что зарплата моя не
изменится, а работы будет в разы меньше. И плюс ко всему мне дадут жильё, а
значит, вся семья сможет приезжать ко мне на лето. Мама о даче всегда мечтала.
Так что для неё это был весомый аргумент.
— А где же ты жить будешь? — поинтересовалась
Леокадия Сергеевна, наблюдая, как я осторожно глажу её необычного питомца.
— Не знаю ещё, — отозвалась я. — Обещали
выделить жильё.
— Хоть бы не очень далеко. А то у нас
посёлок большой, но людей живёт не так чтоб много. Все ближе к центру. По окраинам много брошенных домов. Там
страшно. И ходить на работу оттуда далеко. Летом ещё на велосипеде можно. А вот
зимой только на своих двоих, — посетовала женщина.
— Надеюсь, где-то рядом с библиотекой, —
заметила я.
А сама рассматривала ежиные
глазки-пуговки. Если честно, я впервые трогала ёжика. Раньше видела их только в
зоопарке и по телевизору. Загородных домов у нас нет и не было никогда. Так что
встречать этого милого зверька мне не доводилось.
— Ну, бог даст, хорошо устроишься. Рыжим
всегда везёт! — воодушевлённо объявила Леокадия Сергеевна.
Да, я рыжая. Поэтому дразнилки
«рыжая-бестыжая» и «рыжий-рыжий, конопатый!» знакомы мне с детства. А такую
примету слышала впервые. Наоборот, всегда говорили, что «рыжий да красный — человек
опасный!» И неверные рыжие, и лживые, и наглые, и предатели (якобы Иуда был
рыжим). И ведьмы. В Средние века их вообще на кострах инквизиции сжигали без
суда и следствия. Рыжая — значит виновата. Даже когда в девятом классе попала в
больницу с аппендицитом. Очень хорошо помню, как женщина-доктор посмотрела на
меня и сказала: «Рыжая. Я боюсь рыжих. У вас вечно всё не по плану». А я
улыбнулась и ответила: «Всё будет хорошо!»
Собеседница молчала и я, оставив в покое
ёжика, откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно. Сегодня было почти
по-летнему жарко. Даже занавески пришлось плотнее задвинуть и наблюдать за дорогой
через неширокую щель между ними. Под льющимся от стекла теплом я немного
разомлела. Хотелось нежиться под лучами солнца, будто вальяжной кошке, сонно
растянувшейся на деревянной скамье. А через несколько дней обещали похолодание…
