Н-ский отряд специального назначения ГРУ
– Это что за хрень! – заместитель командира второй разведывательной группы второй роты прапорщик Дмитрий Вениаминович Маркитанов потряс снаряженной пулеметной лентой. Два патрона выскользнули из объятий ленточного металла и шлепнулись на землю. – …Твою так! – в сердцах прапорщик пнул по земле ногой, и выпавшие из ленты патроны отлетели далеко в сторону. – Сколько раз говорить – «до упора»! А до упора – это значит до упора. Первый раз, что ли, ленты снаряжаете? Или ручки устали? – громко орал он на пристыженно молчавших пулеметчиков. – Посмотрите на свое творчество! Патроны сикось-накось. И… блин…
– Да мы исправим… – виновато потупил взор Василий, и сам видевший, что в вытянувшихся на брезенте плащ-палатки пулеметных лентах закраины гильз вовсе не укладываются в одну четкую прямую линию, одни гильзы торчат сильнее других, а некоторые и вовсе, кажется, вот-вот, тряхни только посильнее, и вывалятся.
– Исправим, блин… – Дмитрий тяжело вздохнул. – Что в бою делать будете, когда пулемет заглохнет? – и махнул рукой, мол, что с вами сделаешь. – Снаряжайте. Проверю! – он пнул еще раз ногой придорожную пыль и пошел дальше.
Недавно прибывшая в Чечню рота готовилась к своему первому боевому выходу. Вот только одна беда – во всей второй группе второй роты, хоть и состоявшей почти наполовину из прибывших с гражданки контрактников, обстрелянных бойцов не было ни одного. Не был в боевой командировке даже командир группы капитан Синицын. И кто как себя покажет в бою – предугадать было сложно. Впрочем, кто на что способен, прапорщик Маркитанов приблизительно представлял. Большинство разведчиков не вызывало у него беспокойства, но были и те, кто заставлял задумываться. Как ни странно, особенно прапорщик волновался из-за Василия – пулеметчика, здорового двадцативосьмилетнего дяденьки, успевшего послужить и в вэвэшном спецназе, и в морской пехоте и теперь вдруг оказавшегося в спецназе ГРУ. И переживал, а точнее, даже боялся Дмитрий за него не потому, что Василий казался ему ненадежным и мог смалодушничать (уж чего-чего, а надежности в Ваське было хоть отбавляй). Наоборот – романтическая душа Василия жаждала подвигов, и Дмитрий опасался, что в героическом порыве Кадочников, такова была фамилия пулеметчика, пойдет на ненужный риск, забыв об опасности, подставится под пули и погибнет в первом же бою. Второй человек, с которым связывались переживания прапорщика, был рядовой Константин Викторович Калинин, на боевом слаживании ходивший в головном разведывательном дозоре. Вечно недовольно-брюзжащий, ноющий по любому поводу контрактник вызывал серьезные опасения. И Дмитрий никак не мог решить: вечное нытье Константина – это детская привычка или за этим кроется серьезная психическая неуравновешенность, которая самым нехорошим образом может вылезти наружу во время боя? Маркитанов несколько раз порывался высказать командирам – группы и роты – свое желание отстранить Калинина от участия в боевых заданиях, но его всегда что-то останавливало. Возможно, виной было то, что в минуты душевного умиротворения Костя становился замечательным бойцом, понимающим Дмитрия с полуслова. Еще пару разведчиков волновали его больше, чем хотелось бы, но, как говорил сам себе Маркитанов, «в пределах погрешности». В целом бойцам своей группы по пятибалльной шкале Дмитрий ставил твердую четверку, которая по мере наработки навыков вполне могла превратиться в четверку с плюсом. Уже полторы недели отряд находился на территории Чеченской Республики, подготовка к первому боевому заданию шла полным ходом. Сегодня же, в преддверии первого выхода, снаряжались магазины и ленты, получалось и подгонялось по себе снаряжение и имущество. Дмитрий, заменяя уехавшего на согласование с артиллеристами группника, метался между бойцами и вещевым складом, то требуя, то выклянчивая нужные размеры и вещи, что поновее. А как иначе, если некоторые горки, выданные как имущество второй категории, выглядели выходцами из позапрошлого века. Обменять удалось все. В конце концов начвещь, не выдержав маркитановского напора, выдал даже две новые горки. Короче, все приходилось брать с боем. Получая сухие пайки, Дмитрий вытребовал и минеральную воду, и сало. Поручив доставку продуктов разведчикам своей группы, Дмитрий завернул в офицерскую столовую. Пройдя ее насквозь, он, зацепив пару-тройку буханок свежего хлеба и несколько банок тушенки, с победной песней возвратился назад. Оставив по одной буханке хлеба себе и командиру группы капитану Кириллу Валерьевичу Синицыну, две другие вместе с остальными трофеями он отдал своим разведчикам.
