Ветхий Завет не есть исходный этап для Нового. Тексты из него не могут быть поняты как протохристианство. Они были добавлены под обложку христианской Библии далеко не в первые века. Да и добавлены были, по большей части, в качестве отрицательного примера.
Как своеобразное доказательство от противного. «Ибо, – говорит святитель Илларион в Слове о Законе и Благодати (XI в.), – иудейство посредством тени и Закона оправдывалось, но не спасалось; христиане же поспешением Истины и Благодати не оправдываются, но спасаются». Подобный взгляд отражен во многих писаниях святых отцов первого тысячелетия по Р.Х. Русские же архиереи держались его даже и вплоть до XVII века, то есть до никонианской реформы церкви. Я говорю об этом подробно в статье «Взгляд Иллариона, митрополита Киевского, на Ветхий Завет».
Но если Ветхий Завет не является предшествующим этапом, то что является? Должна была существовать какая-либо протоидея. Иначе христианство не могло бы покорить мир столь быстро. Взрывообразно быстро. Первоверховные апостолы еще не приняли мученическую смерть, когда учение Христа становилось, практически, мировой религией. На что же может указывать такая восприимчивость человечества? На то, что оно уже было подготовлено чем-то. Чем же?
Учителя христианской церкви отвечали на этот вопрос не раз, однако наилучшим образом он раскрыт, пожалуй, у святого Августина Блаженного (IV в.). Откроем его трактат «Исповедь», который заслуженно почитается образцом христианского православного богословия. В главе 9-й книги 7-й читаем: «Господи… Ты доставил мне через одного человека… некоторые книги платоников, переведенные с греческого на латинский. Я прочитал там не в тех же, правда, словах, но то же самое – со множеством разнообразных доказательств, убеждающих в том же самом, – а именно: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.»
Поразительное свидетельство! Ведь Августин цитирует начало евангелия от Иоанна – 1:1-5. А это есть самое ядро христианского богословия.
Из этого священного текста выводят догмат о Пресвятой Троице.
В нем исповедуется, что Слово есть начало всего и Бог.
И он же утверждает неразрывную связь меж Богом и человеками…
И вот, Блаженный Августин заключает: в книгах у платоников содержится то же самое, хотя другими словами. К тому же и в сопровождении «многочисленных доказательств».
Заметим, философское и богословское образование Августина было таким, что весьма немногие могли с ним равняться. Поэтому его свидетельство более, чем весомо. Оно и представляет собой ответ на вопрос, в каком направлении следует искать корни подлинного протохристианства. Ведь просто так ничего не совпадает ни с чем. Тем более – в области богословия. Ветхий Завет, к примеру, не содержит подобного началу Евангелия от Иоанна (приводятся, правда, параллели с притчею 8-й и псалмом 32-м, но они поверхностны и формальны). А вот философия платоников представляет, согласно Августину Блаженному, даже и не подобное, а непосредственно «то же самое», что являет начало Евангелия от Иоанна.
И дело тем не исчерпывается. Блаженный Августин видит у платоников еще одно «то же самое», утверждаемое «хотя и не в тех словах». А именно: «человеческая душа, хотя и свидетельствует о свете, но сама не есть свет; Слово-Бог – вот истинный Свет, просвещающий всякого человека, приходящего в этот мир… и мир Им создан, и мир Его не познал».
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
