Не новую заповедь, но древнюю,
которую имели от начала.
1-е Иоанна 1:7
Перерождение. Не правда ли, это слово может служить ответом сразу на два вопроса? Вечные: «в чем смысл жизни?» и «в чем смысл смерти?»
Перед нами понятие очень емкое. Поэтому не удивительно, что оно представляет собой один из краеугольных камней русского исконного богомировоззрения.
Мне могут возразить: Какое там из краеугольных? Еще лет около тридцати назад о Перерождении на Руси почти что никто ничего не знал. Ну, разве только слышали иностранное слово «реинкарнация». Воспринимая оное как экзотику, изысканную или забавную, что скрашивает серые будни.
Да, так именно и было лет около тридцати назад. Но то был конец эпохи, когда навязывалось чужое, нерусское по истоку мировоззрение. Официальная идеология отрицала существование чего-либо нематериального и божественного. Торжествовали материализм, атеизм…
Вот это, к слову говоря, и вправду мировоззрение экзотическое. Его основу передает сказанное в Евангелии: «ни духа, ни ангела, ни воскресения». Деяния святых апостолов, глава 23, стих 8: «ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни ангела, ни духа». Здесь речь ведется о том, как спорил апостол Павел на суде тысяченачальника с адептами саддукеев– иудейской секты. Как видим, идеология атеизма и материализма не представляет собою новое. Хотя ее и выдавали за какое-то новейшее достиженье разума, она имеет корни в истории. Но только эти корни отнюдь не русские. На нашей земле такая идеология побывала, да… однако ее навязали штыком и колючей проволокой.
Так вот, если человека на семь десятилетий заставили как будто забыть, что он есть существо вечное – а не только бренная оболочка, – не удивительно, что он, будто бы, потерял интерес и к определенной конкретной стороне механизма веченствования. Учение же об этой стороне продолжало храниться, подспудно, в народной памяти.
Сейчас нерусское мировоззрение перестали навязывать обществу – силой, по крайней мере. И сразу же оно расточилось: интерес к духовным вопросам теперь у людей присутствует (хотя и далеко не у всех он являет собою приоритет).
Отметим, это начало возрождения традиционного образа мысли и жизни нашего народа. Древнее слово «рус» означает именно «дух». Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить общерусское слово «парус» и диалектное слово «подух». (И не грех вспомнить, что некогда русалками на Руси называли духов не только рек, но и вообще такие создания, которые не имеют плотного материального тела. То есть это слово было – определение.) Значение слова «рус» дух столь древне, первоязычно, что сохраняется в своем качестве даже и в языках иных. И наиболее знаменательно в этом смысле византийское ПАРУСИЯ. Это богословское понятие, и оно многомерно. Его развернутое значение следующее: Второе Пришествие Христа как НАЧАЛО ЭПОХИ СВЯТОГО ДУХА. Мы видим здесь этимологическое восхождение к первокоренному Рус – Дух. (Словосочетание «русский дух», встречающееся в сказках, представляет собой устоявшуюся тавтологию. Есть и современные устоявшиеся тавтологии. Например: «народный фольклор».)
Древнее значение слова Рус триедино. Это одновременно Дух, Святость, Свет. Поэтому не случайно торжественное именование, которое устоялось для земли нашей на Планете: Святая Русь. Другие страны тоже имеют устоявшиеся названия, но не такого плана: Добрая Старая Англия, Прекрасная Франция, Честная Германия…
Итак, интерес к духовным вопросам вырос. И в том числе к вопросу Перерождения. Можно нередко слышать, как люди друг друга спрашивают: веришь ли ты в реинкарнацию? кем ты был в прошлой жизни?
Последний вопрос чаще задают в шутку. О прошлой жизни абсолютное большинство людей ничего не помнит. Русская Северная Традиция позволяет представить, по крайней мере, каким ты был в прошлой жизни. На основании чего – это сделается понятным, когда мы рассмотрим раздел учения, именуемый Обруч Перерождений.
Пока мы лишь отметим: вопрос о Перерождении, хотя он и относится к области духовной, не обязательно представляет собой вопрос веры.
К примеру – Пифагор не верил в реинкарнацию. Зачем ему было верить, если он просто знал все прошлые свои жизни? Он помнил их так отчетливо, как люди вспоминают события прошлых лет, проказы своего детства, приключения юности.
Так именно свидетельствует об этом Ямвлих, его биограф. Он пишет об этом в книге «Жизнь Пифагора»: «Живо и весьма ясно припоминал огромное количество случаев из прежних жизней своих, какие прожила когда-то его душа задолго пред тем, как она была заключена в это тело. И с помощью несомненных доказательств он утверждал, что некогда был Эвфорбом, сыном Панфоя, противником Патрокла.»
Про некоторые несомненные доказательства Ямвлих сообщает подробно. Беседуя с учениками, Пифагор детально описал щит Эвфорба. Он был работы знаменитого оружейника. Не только крепкий доспех, незаменимый в бою, но и произведение искусства, богато и неповторимо украшенное. И Ямвлих констатирует факт: позднее в точности такой шит и был обнаружен в храме Геры Аргивской, среди троянских трофеев. И это неопровержимое доказательство: подвалы храма не раскрывали с тех самых легендарных времен, когда богине были принесены в жертву добытые на войне сокровища.
Память о прошлых жизнях называют глубинной. Потому что доступна она не каждому – в отличие от обычной памяти. Необходимо словно бы «донырнуть» до соответствующего уровня хранения информации, чтобы получить в распоряжение «базу данных» по прошлым жизням. Такое сопряжено с исследованием глубоко скрытых слоев собственного сознания. К этому ведет стремление познать себя много лучше. К подобной работе склонен, конечно же, далеко не каждый. Обыкновенно у человека есть устоявшийся образ своей персоны, горячо любимый или наоборот. Возможность более глубокого самосозерцания отвергается с порога: «уж себя-то я знаю!» На самом деле, как правило, человек знает лишь поверхность свою. Причем, не намного лучше, чем окружающие.
Глубинная память, впрочем, способна пробудиться вдруг и сама. Такие случаи очень редки. Тогда на поверхность сознания всплывают как бы фрагменты, разрозненные частицы целого. Как правило, это спонтанное пробуждение характерно для прошлых жизней, окончившихся трагически. И это подобно тому, как сами собой всплывают иногда из глубин обломки кораблекрушения.
Но в случае Пифагора мы видим совсем иное. У него присутствовало ведение о прошлых жизнях системное и детальное, что и подчеркивал постоянно Ямвлих. Как если бы со дна Леты подняли весь корабль, произведя скрупулезные работы с целью сохранить в неприкосновенности единство его строения.
