Oh the machine of a dream, such a clean machine
With the pistons a pumpin', and the hubcaps all gleam
When I'm holding your wheel
All I hear is your gear
With my hand on your grease gun
Mmm, it's like a disease, son
I'm in love with my car, gotta feel for my automobile
Get a grip on my boy racer roll bar
Such a thrill when your radials squeal
Told my girl I'll have to forget her
Rather buy me a new carburetor
So she made tracks saying this is the end, now
Cars don't talk back they're just four wheeled friends now
When I'm holding your wheel
All I hear is your gear
When I'm cruisin' in overdrive
Don't have to listen to no run of the mill talk jive
I'm in love with my car (love with my car),
Gotta feel for my automobile
I'm in love with my car (love with my car),
String back gloves in my automolove
Roger Taylor, Queen
Greasy slicked down body
Groovy leather trim
I like the way you hold the road
Mama, it ain't no sin
Talking 'bout love
Talking 'bout love
Talking 'bout
Trouble free transmission
Helps your oil's flow
Mama, let me pump your gas
Mama, let me do it all
Dig that heavy metal
Underneath your hood
Baby, I could work all night
Believe I've got the perfect tools
A model built for comfort
Really built with style
Specialist tradition
Mama, let me feast my eyes
Factory air conditioned
Heat begins to rise
Guaranteed to run for hours
Mama, it's a perfect size
Grooving on the freeway
Gauge is on the red
Gun down on my gasoline
Believe I'm gonna crack a head
Come to me for service
Every hundred miles
Baby, let me check your points
Fix your overdrive
Fully automatic
Comes in any size
Makes me wonder what I did
Before we synchronized
Feather light suspension
Coils just couldn't hold
I'm so glad I took a look
Inside your showroom doors
Talking 'bout love
Talking 'bout love
Talking 'bout
I can't stop talking about love
Page/Plant/Jones, Led Zeppelin
Я положил руки на руль, и что-то произошло.
Даже сейчас, после всех раздумий, я не совсем понимаю, что это было. Может быть, какое-то смутное видение – во всяком случае, оно не было долгим. На один миг мне вдруг померещилось, что старая, ободранная обивка куда-то пропала. Сиденья вдруг оказались покрытыми приятно пахнущим винилом… а может быть, это был запах натуральной кожи. На рулевом колесе исчезли потертые места; хром успокаивающе поблескивал в лучах летнего вечера, падающих через открытую дверь гаража. «Давай прокатимся, приятель, – казалось, прошептала Кристина в жаркой летней тишине гаража Лебэя. – Давай отправимся в путь».
Стивен Кинг, «Кристина»
Ее звали Энжи. Так он называл ее.
Энжи было ее имя, но Энтони было бы очень неприятно услышать, как кто-то другой так к ней обращается. Энжи, – тихо шевелились его губы, когда его рука поглаживала ее, подушечки пальцев медленно скользили то вверх, то вниз, то вперед, то назад. Было что-то необычайно волнующее в том, как кончики пальцев сообщали ему о местах прохладных, местах теплых и, наконец, местах по-настоящему горячих. Он прижался к ней и почувствовал легкую дрожь. Он был благодарен за эту дрожь, она была только для него, ни для кого более. Иногда ему казалось, что на всем свете господнем, во всех возможных мирах ничто и никто не мог встать между ними.
Сейчас она была гостеприимно открыта для него, приглашая войти. Он знал, что ждет его внутри. Что-то похожее на безопасность, которой он обычно был так лишен, тепло, какое-то подобие дома, место, куда ему хочется возвращаться, место, где его ждут.
Оказавшись внутри, замер на какое-то время. Он знал, что он не единственный, существовали другие люди, которые когда-то были в ней – мужчины, женщины… его отец… какая разница? Но никто не знал ее, не чувствовал ее лучше него, никто лучше него не проведал о ее секретах, никто. Энтони знал, с какой легкостью она откликалась на любое его желание, это не было дело техники, навыка или привычки, просто они были созданы друг для друга. Энжи и он, а не кто-либо другой.
Ему нравилось ощущать, как она заводится. Всякий раз, это напоминало ему какое-то мистическое пробуждение, возвращение к жизни, возрождение к жизни иной. Она задрожала сильнее – движение, ровное, постепенно ускоряющееся движение, – и мир заскользил вокруг них; но какое дело ему было до мира? Послушная его воле она еще более убыстрила движение, и мир стал сливаться в единый, исчезающий где-то в прошлом, поток.
Энжи была не просто его автомобилем. Она была возлюбленной Энтони.
Капли росы, преломляющие луч света… Лист смородины, поймавший две лучезарные капли…
Встречных машин не было. Пара случайных попутчиков отстала еще час назад.
Рука Энтони в шершавой руке деда. Под ногами хрустят сброшенные деревьями сучья. Солнце заглядывает к ним ласковым невидимым оком, скрытым за вуалью зеленоватой дымки…
Шоссе рассекало пустыню бесцветных камней, истолченных временем в бесцветный песок. Подошва ноги слилась с педалью газа, пальцы ушли под черную кожу, обтягивающую руль, глаза стали лучами радара, сканирующего летящий навстречу мир, скользящие по его неровностям, алчущие… Сердце открыло клапан, и собравшийся там пар ударил по маховикам его мозга. Мозг дал сигнал – и стрелка спидометра судорожно забилась у крайней отметки. Но это не помогло ему.
Не помогло ему найти…
Солнечный свет, ткущий в воздухе волшебство… Ноздри щекочет пряный хвойный дурман. Пьянящий воздух будто бы устлан мягкими иглами. Сосны подпирают своими кронами все еще влажное после недавнего дождя небо. А там, в просвете между ними…
Впереди, чуть правее от трассы, посреди каменного крошева возникло пятно грязного, серо-зеленого цвета. Дерево. Живое дерево. Нет, так он ничего не добьется. Если бы все, что ему было нужно, – это лес, ему не пришлось бы годами исчерчивать пустошь замысловатыми хитросплетениями своих маршрутов.
Он почувствовал тоненький сверлящий холодок вторжения, пульсирующей нитью змеящийся откуда-то сзади. Почувствовал голод чужого существа и вместе с ним – его пробуждающийся холодный азарт, замерцавшую надежду, что этот голод скоро будет утолен. И еще до того, как забила тревогу система дальнего упреждения Энжи, он уже знал, что его преобразование не прошло бесследно. Несанкционированное преобразование, хмыкнул он и мысленно сплюнул. Неужели они теперь еще и дерево спилят? С них станется. Энжи спроецировала перед его глазами карту, к самому краю которой цепко прилип оранжевый огонек. Охотник. Зацепил его преобразование, прицепился сам, пес, теперь не отстанет. Если только Энтони не успеет проложить для себя новую дорогу. Энтони понимал, что охотник постарается нагнать его до этого момента, потому что на новое преобразование могут слететься другие охотники, и тогда придется делиться, а делиться – значит не утолить голод.
