– Хочу стать президентом!
– Может, лучше химиком? Разведанных запасов хватит: газа – на 50 лет, нефти – на 36, калийных солей (входят в состав почти всех удобрений) – на 80. Если не будет технологического прорыва в этих областях, наша популяция обречена. За химией – будущее! Станешь человеком с большой буквы в этой науке, и химичить по жизни не надо!
– Неинтересно.
– Тогда – фармацевтика и медицина. ООН прогнозирует, что к 2050 году население Земли увеличится и составит 9 миллиардов человек! Человечество всегда преследовали болезни: холера, чума, рак, СПИД и т. п. В 2019-ом в Китае приоткрыли ящик Пондоры, и вылетевшая от туда очередная божья «благодать» – коронавирусная инфекция (COVID–19) на долго посадила в режим самоизоляции добрую половину мира. В условиях перенаселения нашей голубой планеты люди станут болеть еще чаще и дольше. Prognosis mala[1] для человечества. Prognosis bona[2] для врачей! По оценкам разных аналитиков объем мирового фармацевтического рынка уже перескочил рубеж в ярд долларов. Дальше – больше! Доктора и фармацевты нужны во все времена!
– Не моё!
– Тогда заслужи мантию «профессора» точных наук! Страна перенасыщена юристами, экономистами, психологами, бухгалтерами. Не хватает узких технических специалистов. В условиях глобализации рынка труда, демографического бума гарантированно вырастет безработица. Инженеры будут на вес золота. Даже для робота дока по железкам – лучший друг!
– Скучно. Папа, а как становятся президентами?
– Ммм… Понимаешь, сынок, например, в США это напоминает многоуровневую игру. Нужно проявить себя народным трибуном еще со школьной скамьи. А потом потихоньку, step by step[3], топать к политическим вершинам. Даже афроамериканец из гонолулуйской глуши при упорном труде может стать президентом. Барак Обама засвидетельствует.
– В России так же? Расскажи, давно выборами занимаешься.
– Сынок, пожалуй, лучше даже не расскажу, а напишу.
Как было.
Ab ovo, ab ovo[4].
Как известно, в начале было слово[5]. И этот глагол, зажёгший сердца самых продвинутых hominidae[6], по всей видимости был – «выборы». Говорим о социуме – подразумеваем голосование. Даже стая из трех волков обязательно изберёт вожака. Охотники знают, матерый главарь – самый страшный зверь!
Первобытные люди сгрудились у костра. Кругом темнота, опасность, неизвестность. Без согласованных действий не выжить. Нужен лидер. Объявляется праймериз управляющего родом. Ошибутся с кандидатурой – племя обречено. Естественный отбор. Выборы – вечный двигатель истории!
Афиняне правильно избрали стратегом Перикла. Даже через два с лишним тысячелетия об этом золотом веке афинской демократии напоминает монументальный остов периптера Парфенона.
Спустя несколько веков рука судьбы на стенах одной из инсул в Помпее вывела агитационное граффити: «Piscatores, elegit aedile Popidiya Rufa!»[7]. Судя по всему, жители города все-таки ослушались фатума. Иначе как объяснить гнев Везувия, обрушившего лаву и пепел на головы беспечных ромеев?..
Купирование права на голосование здравомыслящие люди всегда воспринимали как святотатство, аномалию, проказу общества и государства. На вопрос, что видел самое удивительное, античный мудрец Фалес Милетский, не задумываясь, ответил: «Тирана в старости».
Корабль Римско-католической церкви, мчащийся по волнам веков, давно бы налетел на рифы, если бы им не правила твердая рука кормчего, благо отобранного конклавом среди нескольких претендентов.
И Русь не обошла стороной демократия. Новгородское вече устраивало кастинг не только посадников и князей, но и епископов!
Пытавшиеся вставить палки в колеса выборной истории редко заканчивали хорошо.
В феврале 1917 года император Николай II начертал свой вензель под указом о досрочном прекращении ненадлежащих занятий Государственной Думы Российской империи IV-го созыва. Как потом оказалось, заморозил работу отечественного парламентаризма на долгие 76 лет! Этим самым невольно подписал приговор себе, а заодно царской семье и империи.
Фикция избирательного процесса в советское время привела к застою, а потом и к развалу СССР. Чтобы окончательно не потерять Россию, необходимо было, как воздух, вернуть голосование.
В небесной канцелярии услышали мольбы и дали нашей державе шанс.
Выборы бережно, как дитя, в клюве нового времени принес аист – перестройка.
Тогдашний руководитель Советского Союза Михаил Горбачев ввел в обращение термины: госприемка, гласность, перестройка. С экранов телевизоров призвал начать перемены. Прежде всего – с себя. Аргументы партийного лидера были железные. Как можно «нАчать», «углУбить» (ударения в словах горбачевские) демократические процессы в стране, если отдельные несознательные граждане халтурят?
Я одним из первых откликнулся на призыв мессии-генсека. «НАчал», а потом и «углУбил» индивидуальный акт перестройки. Пообещал говорить только правду. Не проходить мимо отдельных недостатков, присутствовавших на местах.
Тут же «пятерки» по истории в школе для меня закончились. Преподаватель этой дисциплины как огня боялась плюрализма мнений. В ужасе шарахалась от неологизмов, навроде: «перестройка» и «гласность». Понятие «демократия» не существовало для нее отдельно от цитаты из справочника пропагандиста-коммуниста: «демократический централизм». Это такой метод принятия решения в «КПСС»[8] и «ВЛКСМ»[9]. Когда «меньшинство» должно подчиняться решению «большинства».
Перед вступлением в комсомол зубрил устав этой организации. Показалось странным, что в интересах высшего благо можно пренебречь интересами отдельных групп граждан. Получается, можно идти по головам? А если в меньшинстве окажусь я?..
Наша школьная жрица музы Клио почище инквизиции Римско-католической церкви боролась с ересью вроде «альтернативный взгляд на воздействие на мировой прогресс партии большевиков». Самое яркое впечатление её детства – смерть любимого вождя Сталина. Научный коммунизм она считала самой жизненно важной «аксиомой», которую неустанно вдалбливала в головы школяров.
На роль одновременно оппортуниста, левого и правого ревизиониста она назначила вашего покорного слугу. Урок истории превращался в дискуссионную трибуну. Вызов меня к доске – в дуэль.
На короткий миг схватки наши права уравниваются. Жарко спорим, пока класс наблюдает за этим реалити-шоу. Задаю «неудобные» вопросы: «Если на загнивающем Западе так плохо живется, почему среднестатистический европеец может купить приличный автомобиль, а советский гражданин только «Запорожец»? Отчего в их магазинах с чертову дюжину сортов колбасы и сыра, а у нас только два: вчерашний и „завезли на прошлой неделе“? Почему в СССР могут посадить за анекдот про руководителей страны? Почему у нас всё нельзя, а у них можно? Почему, почему, почему?» Не найдя достаточных аргументов, оппонент свистел в судейский свисток.
