В белом свете, падающем из окна, она всмотрелась в градусник. За ее спиной, под моросящим дождем, другие дома Ко-Оп-Сити высились словно серые тюремные башни. Ниже, в узком колодце между стенами, качались на ветру веревки с выстиранными обносками. В кучах мусора рылись крысы, не обращая внимания на разожравшихся дворовых котов.
Она взглянула на мужа. Тот сидел за столом, вперившись в экран фри-ви. Теперь он не отрывался от экрана неделями. Что-то в нем изменилось. Раньше-то он не жаловал фри-ви, просто ненавидел. Разумеется, в каждой квартире Развития стоял фри-ви, так требовал закон, но его не запрещалось выключать. Законопроект об обязательных благах 2021 года провалился, недобрав шести голосов до необходимых двух третей. И прежде они никогда не смотрели фри-ви. А вот после того как Кэти заболела, он увлекся викторинами и играми, сулившими победителям крупные выигрыши. Ее это пугало.
Вопли комментатора, выкрикивающего в перерыве последние новости, перемежались хриплыми стонами Кэти.
– Она совсем плоха? – спросил Ричардс.
– Да нет, не очень.
– Не ври!
– У нее сто четыре[1].
Его кулаки с силой опустились на стол. Пластмассовая тарелка подскочила и полетела на пол.
– Мы вызовем врача. Не надо так волноваться. Послушай… – затараторила она, чтобы отвлечь его, но он уже повернулся и вновь уставился на экран. Перерыв закончился, игра продолжилась. Не из крупных, разумеется, дешевое дневное шоу под названием «Денежное колесо». В участники брали только хроников, с больными сердцем, печенью, легкими, иной раз калек – для смеха. За каждую минуту, которую игрок продержался на вращающемся в нескольких плоскостях колесе (поддерживая непрерывный диалог с ведущим), он получал десять долларов. Раз в две минуты ведущий задавал Премиальный вопрос, имеющий непосредственное отношение к профессии игрока (в данный момент на колесе крутился историк из Хакенсака с шумом в сердце). Ответ приносил пятьдесят долларов. Если же игрок с идущей кругом головой, задыхающийся, с сердцем, выделывающим в груди немыслимые кульбиты, пропускал вопрос, пятьдесят долларов вычитались из его выигрыша, а скорость вращения возрастала.
– Мы выкрутимся, Бен. Выкрутимся. Точно. Я… я…
– Что ты? – Он мрачно глянул на нее. – Пойдешь на панель? Хватит, Шейла. Ей нужен настоящий врач, а не местная бабка с грязными руками, от которой разит виски. И современное медицинское оборудование. И у нее все будет!
Он пересек комнату, косясь на экран фри-ви, висевшего над раковиной. Сдернул с крюка дешевую куртку из грубой джинсы, раздраженно, резкими движениями натянул на себя.
– Нет! Нет, я… тебе не разрешаю. Ты не пойдешь…
– Почему нет? В худшем случае ты получишь несколько старобаксов как мать-одиночка. Так или иначе, ты сможешь за ней приглядеть.
Она никогда не ходила в красавицах, а за те несколько лет, что муж не работал, совсем усохла, но тут как по мановению волшебной палочки превратилась в красивую… и властную женщину.
– Я скорее навру чиновнику, когда он придет сюда, и пошлю его прочь с кровавыми деньгами в кармане. И никому не заставить меня взять деньги за мужа.
Он повернулся к ней, мрачный, суровый, обладающий особыми качествами, отличающими его от общей массы, невидимыми для окружающих, но хладнокровно просчитанными Сетью. Для настоящего он – динозавр. Не очень большой, но не такой, как все. Выделяющиеся – помеха. Может, даже опасность. Большие облака собираются вокруг маленьких частичек-конденсаторов.
Он указал на спальню.
– Как насчет того, чтобы зарыть ее в безымянной могиле? Тебя это устроит?
Волна печали и безысходности захлестнула ее. Лицо сморщилось, потекли слезы.
– Бен, именно этого они и хотят от таких, как мы, как ты…
– Может, они меня не возьмут. – Он открыл дверь. – Может, такие, как я, им и не подходят.
– Если ты сейчас уйдешь, они тебя убьют. А я буду на это смотреть. Ты хочешь, чтобы я смотрела, пока она будет лежать в соседней комнате? – Слова едва прорывались сквозь всхлипывания.
– Я хочу, чтобы она жила. – Он попытался закрыть дверь, но Шейла успела всунуться в щель.
– Тогда поцелуй меня, прежде чем уйдешь.
Он поцеловал. Открылась соседняя дверь, из нее высунулась миссис Дженнер. Пахнуло копченым мясом и тушеной капустой, давно забытый, дразнящий, сводящий с ума аромат. Миссис Дженнер жилось неплохо. Работала она в местном пункте продажи дешевых наркотиков и практически безошибочно вылавливала поддельные кредитные карточки.
– Ты возьмешь деньги? – спросил Ричардс. – Не выкинешь какой-нибудь фортель?
– Возьму, – прошептала она. – Ты знаешь, что возьму.
Он неловко обнял жену, повернулся и сбежал по крутой, плохо освещенной лестнице.
Шейла стояла в коридоре, содрогаясь от беззвучных рыданий, пока не услышала, как пятью этажами ниже хлопнула входная дверь, только тогда закрыла лицо фартуком. В руке она все еще сжимала градусник, которым мерила ребенку температуру.
Миссис Дженнер тихонько подкралась к ней, цапанула за фартук.
– Дорогая, – прошептала она, – могу достать на черном рынке пенициллин, когда ты получишь деньги… дешево… и качество хорошее…
– Отвали! – гаркнула на нее Шейла.
Миссис Дженнер отпрянула, ее верхняя губа инстинктивно вздернулась, открыв почерневшие огрызки зубов.
– Я только хотела помочь. – И засеменила в свою квартиру.
Из-за тонкой стены доносились стоны Кэти. Ревел фриви миссис Дженнер. Игрок «Денежного колеса» пропустил Премиальный вопрос, и у него тотчас же случился инфаркт. Его унесли на носилках под аплодисменты зрителей.
Миссис Дженнер вписала Шейлу Ричардс в свою записную книжку. Ее верхняя губа ритмично поднималась и опускалась.
– Мы еще посмотрим. Мы еще посмотрим, сладенькая ты моя.
Она резко, со злобой, захлопнула записную книжку и уселась поудобнее, чтобы посмотреть следующую игру.
