Алая луна.
Загляни ко мне
В темное окно.
Алая луна,
В комнате черно.
Черная стена,
Черные дома.
Черные углы.
Черная сама.
( Ника Турбина.)
1
Не дожидаясь лифта, я взбежал по лестнице. Отомкнул входную дверь. Меня встретил родной приятный дух уюта, в котором примешивался запах свежего борща с кухни, не выветриваемый никакими сквозняками парфюм младшей сестры и чуть слышный, особый кошачий запашок нашей пушистой Клавы.
– Это ты? – окликнула с кухни мать, грохоча кастрюлями.
– Я! – крикнул, снимая промокшие кроссовки. Одновременно пытаясь размотать с шеи зенитовский шарф. – Есть хочу! В универе совсем замучили.
– Борщ только приготовила, – нальешь сам. Сосиски в холодильнике – продиктовала инструкцию мать. – Я побежала на работу. Сегодня у меня вечерняя смена.
– Юлька еще не пришла? – спрашиваю.
– Нет. У нее в школе совсем завал. Вас в институте так не мучают, как ее.
– Уметь надо, – усмехнулся я.
Наконец избавился от шарфа и от куртки.
– Ты опять без шапки! Опять в кроссовках! – набросилась на меня мама, выйдя в прихожую. – На улице снег. Воспаление легких хочешь схватить?
– Да, ладно, – отмахиваюсь.
Прошел к себе в комнату, привычным ловким движением кинул в угол торбу с тетрадками. Клава стремглав вылетела за дверь. Опять в моем шкафу спала. Теперь одежду от шерсти придется чистить.
– Ма! – кричу. – Просил же не пускать кошку в мою комнату.
– Чего ты разорался? – не поняла мама. Слышно было, как она с шуршанием надевает пальто и застегивает молнию на сапогах. – Клава спит, вон – на коврике.
Ничего не понял! У меня что – глюки? Только что мимо меня пронеслась. Я выглянул в коридор. У обувной полки на круглом лоскутном коврике мирно лежит серый пушистый клубок с двумя зелеными глазами. Неужели перезанимался? – тряхнул головой и усиленно проморгался. Ничего не поменялось. Клава осталась на том же месте и наблюдала, как мама поправляет воротник пальто перед большим настенным зеркалом.
Дверь прихожей захлопнулась. Заскрежетал ключ. Я остался в квартире один.
Сел за компьютер. Серый экран проснулся, проявляя картинку со всеми чудилками: нажмите то, нажмите это. Надо будет заняться: весь лишний софт снести – все руки не доходят. Что там по почте. На Рамблере куча писем. Спам… Спам… Фигня какая-то, дескать, я выиграл пять или десять миллионов долларов… О, а это что? «Эрнест Иванович» – значилось в теме. Адрес с Яндекса, ничего не значащий… Шутка что ли? В письме стоит под тремя восклицательными знаками: Племяннику!!! Что еще за дядя нашелся? Далее по тексту: «Вход в окно – Белая Пустота».
Какая еще пустота? Спамеры шутить разучились. Внизу приписан номер сотового телефона. Это мы уже проходили: позвонишь, и с твоего счета за звонок сдерут всё до копейки. По привычке запомнил последние четыре цифры. Ладно, что там дальше?
Вдруг на меня навалилось странное ощущение, что мне смотрят в затылок. Прямо, давит взглядом. Волосы встали дыбом. Я остро ощутил, что за спиной кто-то стоял. Так обычно Юлька подкрадывается и шпионит, как я по интернету лазаю. Даже, как будто ледяное дыхание достигло моей шеи. Причем ощущение до того реально… Неприятная дрожь пробежала по телу. Но в квартире же кроме меня – никого! Я резко обернулся…
Никого. Блин! Совсем переучился! Так можно и с катушек съехать. Надо что-нибудь бодрящее принять. Решил начать с крепкого чая и сгущенки. Перебазировался на кухню.
Пока краснобокий чайник недовольно шумел на плите, я достал из холодильника консервную банку, открытую самым варварским способом: криво-косо, ножом, и всю в засохших подтеках. Это я специально так открываю, чтобы сестра знала – банка моя. Иначе она вмиг ее опорожнит, сладкоежка. А так мне хватает дня на три.
Чайник залился хриплым отчаянным свистом. Я снял его с плиты и налил кипятка в любимую кружку с зенитовской эмблемой. Кинул чайный пакетик… Что за звуки? Прислушался. Как будто кто-то клацает по клавиатуре. Звуки доносится из моей комнаты. Я прошел к двери, осторожно приоткрыл. Никого. Что за шишки на елке? Неужели пора к психиатру обратиться? Что-то со мной, явно – не так. Протер глаза, еще раз взглянул в сторону стола. На фоне окна с вечерним городским пейзажем мягко светился монитор. Ровно гудел системник. Стоп! Я подбежал к монитору. Вся почта исчезла! Неужели червяка поймал? Касперский краснел в нижнем углу экрана, как бы говоря: «Все нормально! Работаю! Враг не пройдет!» А почта, тогда, где? В графе «входящие» значился 0. Я ничего не удалял, точно помню. Куда почта исчезла?
В прихожей дико взвыла кошка. Мурашки пробежались по спине. Входная дверь с грохотом захлопнулась. Меня, как обдало холодным душем. Я схватил гантель из-под кровати и кинулся в прихожую. Вор успел выскочить наружу. Я с силой дернул ручку… Дверь на замке. Ничего не понимаю! Примерещилось? Но дверь-то хлопнула. Может у соседей, – попытался успокоить себя. В углу за коробкой из-под пылесоса горели зелеными угольками ошалелые глаза Клавы. А кошка чего испугалась?
– Клава, – позвал я. Голос прозвучал глухо, незнакомо. – Хочешь вискаса?
Клава спряталась еще глубже и злобно зашипела. Дурра!
Чай остыл. Я плюхнул пару ложек сахара и принялся мешать. Чашка чуть не выпала из рук, когда пронзительно зазвенел домофон. Нервы совсем разболтались.
–Кто?
– Я! – гаркнул в динамике знакомый голос дядьки.
Вскоре раздался настырный стук в дверь. Как будто не видит рядом кнопку звонка. В глазке я увидел широкую круглую рожу дяди Юры, маминого младшего брата. Кожаная кепка почти на затылке. Непослушный русый вихор спереди топорщится. Нос картошкой. Короткая дубленка распахнута, открывая необъятную грудь и такой же живот. Как обычно: клетчатая рубаха. Из-под ворота выглядывает полосатый тельник.
Я открыл.
– Мамка где? – проломился сквозь меня дядя Юра, ловко скинул остроносые туфли и пошлепал в одних носках прямо в кухню. Я закрыл входную дверь и пошел за ним.
– Че, матери нет? – задал он обычный глупый вопрос.
– В холодильник спряталась, – пошутил я.
Он даже не обратил внимание. По-хозяйски полез в буфет, достал тарелку и налил себе дымящегося борща.
– Странно, борщ свежий, а Светки нет. Дай хлеба.
Я протянул ему ржаную буханку и нож. Он криво небрежно отрезал приличный ломоть, чуть ли не в четверть буханки.
– Тут дело такое, – вдруг вспомнил он. – Дядька наш в Москве умер. Надо ехать.
– Что за дядька? – не понял я. – В Москве же сестра ваша живет двоюродная.
– А, Ленка пучеглазая? Нет. Там какой-то родственник дальний. – Он громко отхлебнул из ложки. – Горячий! Майонез есть или сметана?
Я достал из холодильника пакетик с майонезом.
– Короче, ехать надо, – сказал он, выдавливая из пакетика белую струйку.
