Комментарий, полученный от читательницы к отрывку из этой книги
«Мистер Серёга! Удивление, изумление, радость, мурашки, сдавленное дыхание, ком в горле, слёзы – это последовательность моих ощущений при прочтении твоего отрывка „достояние Атлантиды“. Насчитала около 12 пунктов – открытий, которые сама недавно и давно для себя сделала и увидела собранными у тебя в одном тексте. Варианта два родилось насчёт тебя: первый – что не ты писал, а ты легко и весело, без запарок, лишь водил рукой, а диктовал тебе текст ДРУГОЙ, через тебя. Второй вариант – что ты сумасшедше разбираешься в курсе сокрытой древнейшей истории. Тогда удивительно, откуда такая лёгкость изложения? Обычно эрудиты тяжеловесны в описаниях и деталях. Художественная полу – тайна – это то, что надо, чтобы заронить благодатное зерно в сердца, при этом не испугав и не шокировав обилием информации. Прекрасное впечатление, не знаю, как другие твои работы ещё не читала. Кинулась коммент тебе благодарный катать)). Желаю успехов тебе!!! Пишу здесь коммент восторженный, как первый пиар твоему творчеству))))»
Эту книгу я сопроводил большим количеством фотографий
Поскольку, их очень много, я разместил эту фото-подборку в интернете. Прочесть книгу можно и без просмотра фото. Но, любопытствующих приглашаю сюда:
http://www.liveinternet.ru/users/1827603/blog/
Последовательность фотографий в этом блоге соответствует хронологии текста книги.
…Пёза, у своего впадения в Мезень, не далеко от её беломорского устья, произвела на меня впечатление ошеломляющее. Ярким, апельсиновым цветом своих берегов. Первая, возникшая ассоциация: Марсианская река. Такими в детстве я представлял себе инопланетные пейзажи, читая «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери. Каналы, несущие свои воды в оранжевых берегах оранжевой планеты. И, хоть Пёза течёт средь бескрайних, тёмно – зелёных северных лесов, и оранжевые у неё – лишь прибрежные полосы вдоль её русла, всё равно, тихою, белой, северной ночью она выглядела нереальной, фантастичной, не земною рекой.
Единственная, в этом краю, дорога упёрлась в паромную переправу. («Дорога», в данном случае, – понятие относительное. Это – пыльный (грязный и скользкий в дождь) грунтовый грейдер. Но, на «проходимце» ехать – вполне годится. Впрочем, даже и такая дорога велась в эти края, почти 300 (!) лет. Ещё – с петровских времён. Закончена относительно недавно. Всего-то, лет 10 назад).
Мне – на противоположный берег Пёзы. Но время было, уже – сильно за полночь. Паром стоял у причала, на противоположном берегу реки. На мои бибиканья никто никак не отреагировал. Видимо, паромщик давно ушёл спать.
Мне, стало быть, предстояло ждать здесь утра и прихода парома. (В эту пору года, на Русском Севере, понятия: «день, ночь, утро» – достаточно условны. Светло круглые сутки). Что ж, светло – не светло, а сон – по расписанию. Стал устраиваться на ночлег.
Опытом предыдущих одиночных автопутешествий моя НИВА максимально «заточена» под автономное проживание в ней. В любом необитаемом месте и в любое время года. Заднее пассажирское сиденье я снял и оставил дома, ещё перед выездом на Север. Складываю спинку правого переднего сиденья вперёд, раскатываю туристскую пенку, спальник и – в НИВЕ можно вполне комфортно спать, растянувшись в полный рост. Но тут я случайно глянул в зеркало заднего вида и… спать мне мгновенно расхотелось. Ибо, метрах в двухстах позади моей машины из леса на дорогу вышел …нЕкто, в зеленовато – сером скафандре с тёмным, непрозрачным забралом на лицевой части шлема, необычной, призматической формы, и двинулся в мою сторону.
«Оп-паньки-и! – подумал я, передёргивая, на всякий случай, затвор карабина. – Или я уже, …и вправду, до Марса доехал?»…
Вот при таких необычных обстоятельствах и состоялось моё знакомство с Фёдором.
«Гуманоид» подошёл к моей НИВЕ. Заговорил …человеческим (отлично синтезированным) голосом, с явными поморскими фонетическими особенностями. (Попробуйте произнести, например, слово «Пинега», не сделав явного ударения ни на одном из слогов и с лёгкой вопросительной интонацией – и вы получите некоторое представление о северорусском гОвОрке). Общались поначалу через полуопущенное стекло. Открывать дверь я не спешил. Ибо прикид его, даже вблизи, выглядел …несколько футуристически. (Его можно себе представить, если вспомнить какой-нибудь американский фильм, где самоотверженные американские микробиологи, во спасение человечества, геройствуют на заражённой местности в изолирующих костюмах. С тою лишь разницей, что комбез моего лесного визитёра был защитного, болотного цвета. И вместо прозрачного, гнутого трехгранного лицевого стекла на его шлеме была тёмная мелкая сетка от комаров. Сетка эта сверху была прикреплена к трапециевидному козырьку шлема, а снизу, на груди комбеза, пристёгнута молнией по, аналогичной козырьку, трапециевидной линии. (Сетка таким образом формировала так же – три грани обзора: переднюю и две боковых и издали была похожа на тёмное трехгранное забрало).
Разговор поначалу чуть теплился. Я почти не спал уже вторую ночь. Появление из ночного леса субъекта в крутом комбезе было …весьма настораживающим и странным. Озвученная им версия появления – малоубедительной. Моё чувство осторожности боролось с желанием уснуть. А тут ещё надо было что-то говорить, как-то поддерживать диалог с невесть откуда взявшимся визави.
…Однако дождь пошёл. И, не предложить случайному знакомому место в машине стало уже не приличным. Я перебрался на приготовленное уже спальное место справа, а гуманоиду уступил сиденье за рулём. Он сходил в лес, из которого накануне вышел, вернулся, сел ко мне в машину с вещами: небольшой рюкзак, в коем, кажется, был только ноутбук. (Угадывался по форме. А ведь возвращался, по его словам, из Лешуконского. До коего, от места нашего ожидания парома, было – вверх, вдоль – по берегу Мезени, километров 130, как – не более. Если не биоробот, то …чё в дороге кушал? На чём спал?.. Если предположить, что добрался сюда на какой-то попутке, то …куда она делась? Почему его у переправы оставила? Никакой иной дороги тут, на сотни километров вокруг, нет).
Мы, наконец, представились друг другу. (Гуманоид назвался Фёдором).
– А меня Григорием, в крещении, нарекли. Но все, для краткости, зовут меня «Григ». К этому варианту я привык больше. Откликаюсь охотнее.
– А, по-хорошему, – так оно и должно быть. Челу полагается два имени: мирское и сакральное – ответил Фёдор. – В первые века христианства – именно так и было. Например, князь Всеволод Большое Гнездо, христианское имя носил: Дмитрий. Это потом уж, отношение к имени, в массовом сознании, …упростилось. Мы ведь и не задумываемся теперь, почему, к примеру, Александр – ещё и Шура. Анна – Нюра. А Сергей – Серёжа. А это – два разных имени. «Сергий», например – римское, христианское. А «Сережень» – славянское.
