Федор Достоевский - Белые ночи

Белые ночи
Название: Белые ночи
Автор:
Жанры: Русская классика | Литература 19 века
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Белые ночи"

Федор Михайлович Достоевский – величайший писатель, один из самых известных и любимых русских авторов во всем мире. Его влияние на художественную литературу и на культуру в целом сложно оценить в полной мере: некоторые исследователи считают Федора Достоевского основоположником целого философского учения – экзистенциализма. У Федора Михайловича многие книги классика с большой буквы: «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы» – кажется, что этот список можно продолжать бесконечно.

Не менее ярким и примечательным произведением писателя с уверенностью можно назвать повесть «Белые ночи». Эта литературная работа относится к его раннему, но, оттого не менее глубокому, творчеству. Белые ночи Достоевский причислил к направлению «сентиментального романа»: в произведении писатель затрагивает самые волнующие и всегда актуальные темы любви, смысла жизни и одиночества. Любопытно, что в повести достаточно много личного и автобиографичного: в образе главного героя читатель может заметить черты самого Достоевского. Молодой одинокий «мечтатель», который выстроил собственный мир, придумал себе реальность, но, несмотря на это, находится в поиске настоящих чувств и страстей. Проблематика книги Достоевского многогранна, но центральной темой все же является одиночество среди толпы. Большой город, толпы людей вокруг, но «петербургские мечтатели» все равно одиноки. Кстати говоря, в 19 веке такое эмоциональное состояние было у многих молодых людей, живущих в Петербурге. Вероятнее всего, виной тому нестабильная гнетущая обстановка в городе того периода. Писатель словно пытается достучаться до тех, кто летает в облаках, и полностью оторван от реальности. Нужно находить счастье в мелочах и радоваться тому, что имеешь здесь и сейчас.

Классика Федора Достоевского и другая русская классика собраны в серии «Школьная библиотека». Это целая коллекция книг от издательства «Проф-Пресс», которая поможет ребенку в освоении как школьной программы, так внеклассного чтения.

Бесплатно читать онлайн Белые ночи



Достоевский Фёдор Михайлович

1821–1881



Художник

Людмила Сальникова

при содействии ООО «Форпост»



© Издательский дом «Проф-Пресс», составление, оформление, 2018

Ночь первая

Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды, любезный читатель. Небо было такое звёздное, такое светлое небо, что, взглянув на него, невольно нужно было спросить себя: неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди? Это тоже молодой вопрос, любезный читатель, очень молодой, но пошли его вам господь чаще на душу!.. Говоря о капризных и разных сердитых господах, я не мог не припомнить и своего благонравного поведения во весь этот день. С самого утра меня стала мучить какая-то удивительная тоска. Мне вдруг показалось, что меня, одинокого, все покидают и что все от меня отступаются. Оно, конечно, всякий вправе спросить: кто же эти все? Потому что вот уже восемь лет, как я живу в Петербурге, и почти ни одного знакомства не умел завести. Но к чему мне знакомства? Мне и без того знаком весь Петербург; вот почему мне и показалось, что меня все покидают, когда весь Петербург поднялся и вдруг уехал на дачу. Мне страшно стало оставаться одному, и целых три дня я бродил по городу в глубокой тоске, решительно не понимая, что со мной делается. Пойду ли на Невский, пойду ли в сад, брожу ли по набережной – ни одного лица из тех, кого привык встречать в том же месте, в известный час целый год. Они, конечно, не знают меня, да я-то их знаю. Я коротко их знаю; я почти изучил их физиономии – и любуюсь на них, когда они веселы, и хандрю, когда они затуманятся. Я почти свёл дружбу с одним старичком, которого встречаю каждый божий день, в известный час, на Фонтанке. Физиономия такая важная, задумчивая; всё шепчет под нос и махает левой рукой, а в правой у него длинная сучковатая трость с золотым набалдашником. Даже он заметил меня и принимает во мне душевное участие. Случись, что я не буду в известный час на том же месте Фонтанки, я уверен, что на него нападёт хандра. Вот отчего мы иногда чуть не кланяемся друг с другом, особенно когда оба в хорошем расположении духа. Намедни, когда мы не видались целые два дня и на третий день встретились, мы уже было и схватились за шляпы, да благо опомнились вовремя, опустили руки и с участием прошли друг подле друга. Мне тоже и дома знакомы. Когда я иду, каждый как будто забегает вперёд меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: «Здравствуйте; как ваше здоровье? и я, слава богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж». Или: «Как ваше здоровье? а меня завтра в починку». Или: «Я чуть не сгорел и притом испугался» и т. д. Из них у меня есть любимцы, есть короткие приятели; один из них намерен лечиться это лето у архитектора. Нарочно буду заходить каждый день, чтоб не залечили как-нибудь, сохрани его господи!.. Но никогда не забуду истории с одним прехорошеньким светло-розовым домиком. Это был такой миленький каменный домик, так приветливо смотрел на меня, так горделиво смотрел на своих неуклюжих соседей, что моё сердце радовалось, когда мне случалось проходить мимо. Вдруг, на прошлой неделе, я прохожу по улице и, как посмотрел на приятеля – слышу жалобный крик: «А меня красят в жёлтую краску!» Злодеи! варвары! они не пощадили ничего: ни колонн, ни карнизов, и мой приятель пожелтел, как канарейка. У меня чуть не разлилась желчь по этому случаю, и я ещё до сих пор не в силах был повидаться с изуродованным моим бедняком, которого раскрасили под цвет поднебесной империи.

Итак, вы понимаете, читатель, каким образом я знаком со всем Петербургом.



Я уже сказал, что меня целые три дня мучило беспокойство, покамест я догадался о причине его. И на улице мне было худо (того нет, этого нет, куда делся такой-то?) – да и дома я был сам не свой. Два вечера добивался я: чего недостаёт мне в моём углу? отчего так неловко было в нём оставаться? – и с недоумением осматривал я свои зелёные закоптелые стены, потолок, завешанный паутиной, которую с большим успехом разводила Матрёна, пересматривал всю свою мебель, осматривал каждый стул, думая, не тут ли беда? (потому что коль у меня хоть один стул стоит не так, как вчера стоял, так я сам не свой) смотрел за окно, и всё понапрасну… нисколько не было легче! Я даже вздумал было призвать Матрёну и тут же сделал ей отеческий выговор за паутину и вообще за неряшество; но она только посмотрела на меня в удивлении и пошла прочь, не ответив ни слова, так что паутина ещё до сих пор благополучно висит на месте. Наконец я только сегодня поутру догадался, в чём дело. Э! да ведь они от меня удирают на дачу! Простите за тривиальное словцо, но мне было не до высокого слога… потому что ведь всё, что только ни было в Петербурге, или переехало, или переезжало на дачу; потому что каждый почтенный господин солидной наружности, нанимавший извозчика, на глаза мои, тотчас же обращался в почтенного отца семейства, который после обыденных должностных занятий отправляется налегке в недра своей фамилии, на дачу; потому что у каждого прохожего был теперь уже совершенно особый вид, который чуть-чуть не говорил всяком встречному: «Мы, господа, здесь только так, мимоходом а вот через два часа мы уедем на дачу». Отворялось ли окно, по которому побарабанили сначала тоненькие, белые, как сахар пальчики, и высовывалась головка хорошенькой девушки, подзывавшей разносчика с горшками цветов, – мне тотчас же, тут же представлялось, что эти цветы только так покупаются, то есть вовсе не для того, чтоб наслаждаться весной и цветами в душной городской квартире, а что вот очень скоро все переедут на дачу и цветы с собою увезут. Мало того, я уже сделал такие успехи в своём новом, особенном роде открытий, что уже мог безошибочно, по одному виду, обозначить, на какой кто даче живёт. Обитатели Каменного и Аптекарского островов или Петергофской дороги отличались изученным изяществом приёмов, щёгольскими летними костюмами и прекрасными экипажами, в которых они приехали в город. Жители Парголова и там, где подальше, с первого взгляда «внушали» своим благоразумием и солидностью; посетитель Крестовского острова отличался невозмутимо-весёлым видом. Удавалось ли мне встретить длинную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с возжами в руках подле возов, нагруженных целыми горами всякой мебели, столов, стульев, диванов турецких и нетурецких и прочим домашним скарбом, на котором, сверх всего этого, зачастую восседала, на самой вершине воза, тщедушная кухарка, берегущая барское добро как зеницу ока; смотрел ли я на тяжело нагруженные домашнею утварью лодки, скользившие по Неве иль Фонтанке, до Чёрной речки иль островов, – воза и лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, всё поднялось и поехало, всё переселялось целыми караванами на дачу; казалось, весь Петербург грозил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало стыдно, обидно и грустно: мне решительно некуда и незачем было ехать на дачу. Я готов был уйти с каждым возом, уехать с каждым господином почтенной наружности, нанимавшим извозчика; но ни один, решительно никто не пригласил меня; словно забыли меня, словно я для них был и в самом деле чужой!


С этой книгой читают
Публицистика Достоевского еще более интересна, чем его проза. Все, что писатель не мог выразить на страницах своих знаменитых романов, нашло отражение в его «Дневнике писателя». Эти диалогичные очерки и статьи, в которых наряду с суждениями Достоевского-художника слышится язвительный голос Достоевского-журналиста, можно назвать «энциклопедией русской жизни». В «Дневнике писателя», не имеющем аналогов в русской и зарубежной публицистике, Достоевск
Ф. М. Достоевский живо откликался на все значительные события, происходящие в современном ему мире, в своем «Дневнике писателя», обсуждая самые разные темы: от глубоких философских и нравственных до анализа внешней политики разных стран. «Дневник писателя» актуален и интересен и в наше время благодаря удивительной проницательности автора, обнажающего суть явлений.
Это – «Игрок».Произведение жесткое до жестокости, нервное до неровности и искреннее – уже до душевной обнаженности.Это – своеобразная «история обыкновенного безумия» по-достоевски.История азарта, ставшего для человека уже не смыслом игры и даже не смыслом жизни, но – единственной, экзистенциальной сутью бытия.Это – «Игрок».И это – возможно, единственная «автобиографическая» книга Достоевского.
Книгу очерков «Записки из Мертвого дома» Ф.М. Достоевский (1821 – 1881) написал сразу после возвращения с каторги. Это уникальный документ, включающий рассказ о судьбах реальных заключенных, которых писатель встречал на каторжных работах, множество характерных выражений и поговорок, услышанных им из уст арестантов и солдат. У каждого из героев этого произведения есть реальные прототипы. В настоящее издание также включены «Записки из подполья» – п
В книге впервые собрано научное наследие Евгения Абрамовича Тоддеса (1941–2014). Избегавший любой публичности и не служивший в официальных учреждениях советской и постсоветской эпохи, он был образцом кабинетного ученого в уходящем, самом высоком смысле слова. Работы Е. А. Тоддеса, рассеянные по разным изданиям (ныне преимущественно малодоступным), внятно очерчивают круг его постоянных исследовательских интересов. Это – поэтика и историко-философс
Факт малоизвестный, но между тем, помимо литераторов, притчи и сказки писали историки. Например, Карамзин, Ключевский и Костомаров крайне искусно пользовались Ветхозаветной стилистикой для изложения нравоучительных историй, которые мы сегодня называем притчами.В настоящее издание вошли притчи и сказки русских писателей от вышеупомянутого Николая Карамзина и ныне изрядно подзабытого Ивана Киреевского до писателей серебряного века Алексея Ремизова
Со смехом о неудачах, с улыбкой о дружбе, с перчиком о любви и с юмором обо всем на свете. Озорная, как весенняя капель, лирика и проза от никогда не унывающих авторов группы «Стихи. Проза. Интернациональный Союз Писателей» ВКонтакте.
Эта книга о времени и о судьбе замечательных писателей пушкинской эпохи, и о том, как получить заряд бодрости от классической литературы спустя 220 лет. Книга может служить дополнением к написанию сочинений. А также будет интересна тем, кто интересуется временем, в котором жили великие люди, оставившие свой след в русской культуре.
Марсоход Кьюриосити опустился на поверхность красной планеты. Сначала всё вроде идёт хорошо, но потом… В общем, читайте сами.
Книга, которую держит в руках читатель, посвящена жизни и научной деятельности учёных, ставших основателями школы советской микробиологии и её крупнейшими представителями. Данная школа явилась достойной преемницей русской микробиологической школы, прославилась значительными открытиями и обеспечением эпидемиологической безопасности на территории Советского Союза, обрела мировую известность. Н.Ф.Гамалея, Д.К.Заболотный, Л.А.Зильбер, З.В.Ермольева,
История создания и изменений административно-территориальных единиц на территории Беларуси в различные периоды ее истории. История реформирования органов государственного правления Беларуси. Проекты административно-территориального устройства.
Хочешь разбогатеть? Спроси меня как.Есть рецепты, способные дать вам то, чего каждый из вас так страстно желает. Хотите быть богатым? Вуаля! Знаменитым? Да без проблем! Найти дело всей жизни? Пожалуйста, получите. Ну а если серьезно, то без магии в нашем мире уже никуда. Все просто: учитесь или оставайтесь аутсайдерами.