Бес
— До меня постоянно доходят слухи, что Пастор сурово решает вопросы, — Всеволод Петрович Игужин неторопливо отрезает кусочек отбивной. Кладёт в рот и пристально глядит на меня.
— Слухами земля... – отзываюсь сухо, прокручивая по столу бокал с водой. Кушать не хочу. Компания не самая приятная, да и волнует причина нашей встречи. Было строго велено явиться, и добавлено «одному» в контексте «важную тему перетереть».
— В каждом слухе есть доля правды, — перефразирует известное выражение босс боссов, прожевав кусочек мяса и отрезая новый. По Всеволоду Петровичу не скажешь, что мужик держит в стальном кулаке несколько районов, каждым из которых заведует его ставленник. Мой непосредственный босс – как раз один из них. Пастор.
Игужин – семидесятилетний, невысокий, поджарый бизнесмен и политик. Давно в структурах власти и законодательства, к рукам прибрал многие сегменты управления, и естественно с его связями бояться чего-либо кроме скоропостижной смерти ему не стоит. Легко урегулирует щекотливые вопросы, заминает громкие, устраняет назойливые и опасные. Примерный семьянин: муж, отец, дед... Несколько постоянных любовниц, двое внебрачных отпрысков, о которых известно, счета в банках по всему миру, доли в сильнейших компаниях, корпорациях и неуёмное желание оставаться на плаву и при власти... жить вечно.
И он мне сейчас говорит о каких-то наговорах на моего босса?
Пастор, Набогий Нестор Львович, конечно, не святой, несмотря на благочестивое имя в бандитских кругах. Жесткий, беспринципный, сплотивший возле себя многочисленную группировку и держащий в страхе южный Район Новосибирска. Управляет, побуждает, обучает... устраняет.
Но он скорее умеет словом наставить на путь истинный и объединить народ, призывая к одному великому делу.
Так к нему и я попал.
По малолетке... Уже полгода с ребятами промышлял на улице. Грабили в основном. А что ещё беспризорникам делать? Как выживать?
Нас спасали не столько талант и ловкость, как везучесть и быстрота. Но рано или поздно и то и другое проходит. Вот тогда меня и подельников выловили, проучили по-мужски, а потом к Пастору притащили.
Он долго нас рассматривал, но обратился ко мне. Медленно, с расстановкой объяснил, что красть – нехорошо, это карается законом. Но есть у воров закон – красть у вора – позволительно и даже достойно уважения, только... смертельно опасно.
Оказывается, мы грабанули одного из его парней. Ночью... пьяный был, напали со спины, завалили, отпинали, наличку и ценное забрали. У него свёрток был. Нож, точнее кинжал. Я не разбирался в ценовой стоимости, но выглядело оружие внушительно и дорого. По-старинному, музейно. Потому я его припрятал в укромном месте.
Пастору было плевать, что его парня обчистили – сам виноват, он не имел права расслабляться, но клинок попросил вернуть. Настоятельно, при этом одному из наших сломали кисть – Набогий демонстрировал, что будет с каждым. Но он не зверь. Не убьёт – на улицу выкинет.
Тонкий изощрённый ум... Пастор хуже зверя, ведь нет для вора худшей участи, чем остаться без возможности себя прокормить.
Я бы мог заартачиться, мол, не было свёртка, но это были мои парни, я с ними многое прошёл и многое пережил, потому взял на себя ответственность. А потом вернул кинжал.
Не знаю, что во мне увидел Набогий, но предложил быть с ним. Кров, еда... Ремеслу обучит, да и ребятам будет, чем заняться – школа молодого бойца. Вот так мы с парнями и остались у него.
Не скажу, что легко было. В мире волков не признают слабых. Захочешь выжить – дерись, хочешь уважения – добивайся. Но школа, крыша над головой и люди, которые не пытаются строить из себя милых и очень за твою судьбу волнующихся. Они дают шанс, а воспользуешься им или нет – тут от тебя зависит.
И я воспользовался. Прижился. Они – семья, от которой знаю, что ожидать. Либо полягут рядом, прикрывая спину – если я с ними, либо без раздумий убьют – если предам.
— Завистники, враги, вы же знаете, — продолжаю безлико.
— Твоя преданность похвальна, но любой власти рано или поздно на смену приходит молодое поколение, — выжидательно смотрит, но я эмоции давно научился прятать и даже под острым взглядом не стушуюсь. Не идиот, мне известно, что Игужин спит и видит меня на месте моего босса. Не потому, что я глупее и ему удобнее мной управлять, а потому, что я хоть и считаюсь одним из самых способных парней Пастора, но в отличие от него пытаюсь решать дела более гладко и дипломатично. Жестокостью отличаюсь особой, но только в тех случаях, когда доводы и аргументы не приносят нужного результата, а оппонент не желает прислушаться к разумному и мягкому. Не думаю, что кровью заливать улицы – верный выход из проблем, но если шакалы понимают только такой язык – буду мочить и крушить.
Правда жизни – сила, брат... Вот в чём, сила.
Силу слушают, даже если не хочется. Силу принимают, даже если отрицают. И чем меньше в тебе слабости, тем ты сильнее. А её уважают...
— Пастору ещё есть, что сказать.
— Его слова перестают отличаться рассудительностью – они категоричны и однобоки, а в наше время необходимо перестраиваться и находить новые способы ведения дел.
— Его дела всегда в гору идут.
— Но за ними влачится уже не шлейф, а несмываемые реки крови. Поэтому я хочу, чтобы ты встал на его место, — опять паузу заполняет задумчивым жеванием мяса и пристальным сканированием моей реакции. Жду, откинувшись на спинку стула дорогого ресторана. Любимое место Игужева. Его детище, что не удивительно. Точнее его дочери. Поэтому все самые важные мероприятия проходят именно здесь.
— Тебе чуть за тридцать. Ты у него научился многому. И, насколько мне известно, большая часть команды Пастора ходит под тобой. Значительная часть, — добавляет с нажимом. – Они бы не выбрали слабого хозяина. А ты наравне с беспощадностью рационален. Вместе с одиночеством ценишь братьев. Убьешь за любого, вместе с тем, покараешь, если он посмеет предать. Но умеешь слушать, слышать и делать верные выводы. Ты – новое поколение. Ты тот, кто может и должен! Кто обязан и будет!
— Я подумаю, — киваю отстранённо, прекрасно понимая, что не буду двигаться, пока действительно не почувствую в этом необходимости. Пастор стал зарываться, согласен. Последнее время разбушевался не на шутку в стремлении очистить один район под свой проект, но это жизнь. Он хозяин, поэтому ломает стены, как считает нужным.
Разве что, он ремонт затеял хоть и в своей квартире, но дом-то чужой. И вот сейчас тот самый хозяин дома очень недоволен. Не защищаю одного, как и не осуждаю другого. Точно уверен, как только проект будет приносить доход, Игужин запоёт на иной лад, но пока... Ему приходится слишком много подчищать, а у него перевыборы на носу, газетчики везде и всюду, да и любовница пасть раскрыла, мол, бьёт, насилует...
