Поставить лайк и добавить книгу в библиотеку можно ТУТ
Подписаться ТУТ
– "Нынешняя осень очень теплая, будто и не осень вовсе. Будто лето продолжается!" – думаю я, расстегивая ветровку. Жарко!
Иду не спеша, что бы насладится последними теплыми деньками, и поглядываю по сторонам. А посмотреть есть на что – наша улица прилегает к рынку, и теперь, почти до самого моего дома, стала его продолжением. По обе стороны, прямо на тротуаре, торговые палатки, лотки, просто столы со всякой всячиной. А местами торгуют, разложив товар прямо на земле. Чего тут только нет! От жвачек в ярких разноцветных обертках, ссыпанных в ведерко из-под майонеза, до курток и дорогих шуб, сваленных в кучу, в которой роются покупатели. Это для меня уже привычно, и не удивляет. Больше расстраивает – все такое привлекательное, многое нужное… Но, у меня нет денег – мама дает только на обед в институтской столовой. Сегодня я не стала есть, потому что хочу купить пластинку "Седая ночь". Как раз эта песня и слышится из торговых рядов.
– И опять не в месте, и опять не в месте, будем мы с тобой, и завтра и сейчас…– поет сладкий голос Юры Шатунова, волнуя и будоража мое сердце.
Возле палатки с пластинками, журналами и всякой хренью – очередь. Пристраиваюсь в ее хвост, и опять глазею по сторонам. И вижу мамину коллегу, мою бывшую учительницу математики Зою Павловну, которая торгует колготками, носками и трусами. Меня она или не замечает, или не хочет заметить, и на мое "Здрасте!" не отвечает. Огорчает меня не это – до смерти хочу колготки-сеточки, но мама не разрешит такие носить. Да у меня и денег нет, даже на колготки… Подходит моя очередь, забираю тонкий синий пластиковый блин, и радуюсь вдвойне – на другой стороне тоже какая-то песня, с изъяном, забракованная, а следовательно, бесплатная. Мне все равно на недостатки записи – с радостью послушаю!
Пластинку купила вовремя – на стихийном рынке появляется группа крепких бритоголовых парней в спортивных костюмах. Бандиты! Надо сматываться!
Не я одна спешу удрать с рыночной толкучки – многие покупатели, и даже некоторые торгаши, тоже спешат ретироваться. Братков бояться все!
До дома почти бегу, и замедляюсь только в нашем тихом, безопасном, заросшим кустами сирени дворе. Вижу возле своего подъезда парня, и иду еще медленнее – похож на бандита! В синем спортивном костюме, крепкий, высокий. Правда, не бритоголовый, как те, с рынка, но волосы короткие. А вот лицо симпатичное, открытое. Парень даже на Юру Шатунова похож! Стоит у подъезда, курит. Мне страшновато проходить мимо, но приходится – домой-то надо!
Когда приближаюсь, парень цепляет меня взглядом. Офигеть! И глаза, как у Юры – синие, и прищуренные! Меня парень рассматривает нагло и бесстыже – с головы до ног, чуть задержавшись взглядом на груди. И зачем я расстегнулась?
Видимо, увиденное качку не понравилось – он зло щурится. В это время во двор въезжает машина, большая, темная. Влетает, я бы сказала – на большой скорости, лихо разворачивается, едва не зацепив меня, дико сигналит, и тормозит возле курящего парня. Успеваю отскочить – чуть не врезавшись в него. В машинах не разбираюсь, но думаю, что это крутая иномарка. Понимаю, что сигналили не мне, а парню, и понимаю, что просто так, для понтов – он и так тачку заметил.
Качок снова смотрит на меня, презрительно кривится, и кидает к моим ногам окурок. Боже, чем я заслужила немилость бандита? Испуганно пячусь, и гляжу на свои окна. Мама смотрит!
Парень садится в машину, из которой на весь двор звучит ДДТ:
– Что такое осень? Это ветер, что играет рваными цепями…
Наконец, крутая тачка сваливает.
Дома уже который день воняет мочой. М-да! Раздеваюсь, и иду на кухню – мама смотрела из этого окна. Да, она так и стоит там. И бабушка тут же, за столом – СПИД—Инфо читает.
– Привет, мамуль, бабуль!
– Яна, он тебе ничего не сделал? – поворачивается ко мне мама. Испуганная и злая.
– Кто? – уточняю я. Да, уточняю, кого она имела ввиду – парня с сигаретой, или водителя машины.
– Бандит этот, Пашка Марков! Курил который! – бросает мама, и добавляет – Такой дом был хороший! Двор тихий! Теперь рынок этот, и понаехали всякие!
– Марков к бабке своей перебрался! К Вере Петровне из седьмой квартиры! – объясняет бабушка – Вернулся – и сюда!
– Откуда вернулся? – настораживаюсь я.
– Не из тюрьмы, где ему самое место! – восклицает мамуля – Из армии!
И чиркает спичками, зажигая газ – подогревает мне обед.
– Понятно! – киваю я, и добавляю – Кстати, о рынке! Я видела Зою Павловну! Она трусами торгует!
Мама встрепенулась, и очень громко произнесла:
– Конечно! Все торгуют, крутятся! Деньги зарабатывают!
Это она, что бы папа слышал. Что он дома, я заметила по куртке на вешалке, и ботинкам. Да и где ему быть?
– Может мне пойти торговать? – так же, во весь голос, вопрошает мама.
– Так и иди! – комментирует бабушка – Все равно на работе не платят!
– Мама! – хмурится моя мамуля – Убери эту срамоту! Ребенок дома!
Мне, кстати, 18. Но все равно называет ребенком!
Бабушка закрывает газету, и обнаруживает на первой странице картинку еще более развратную, чем на той, которую она читала. И переворачивает СПИД—Инфо вниз лицом, пестротой рекламы кверху.
– Кстати, бабуль! – говорю я – Когда ты прекратишь уринотерапию? Вся квартира провоняла! И одежда! И даже я!
– Прямо уж и провоняла! – неуверенно возражает бабушка.
Мама хмыкает, и осуждающе качает головой – спорить с бабулей она опасается. Вздыхает, словно стряхнув неприятную тему, и велит мне:
– Мой руки, и садись кушать!
Когда я возвращаюсь из ванной, и усаживаюсь за стол, мамуля опять принимается предостерегать:
– Держись от этого Пашки Маркова подальше!
– Мамуль! – укоризненно говорю я – Не собираюсь с ним знакомиться, или дружить!
– Я не это имела ввиду! – морщиться мама – В прямом смысле подальше! Если встретиться – обходи за километр! Не привлекай внимания!
– Такой страшный?
– Да! Всегда был бандитом, драчуном, даже в школе! У него и прозвище было Бешеный!– вскрикивает мама, и даже краснеет, от гнева. Чем меня удивляет – чем он ей так насолил, этот Пашка?
Об этом я узнаю, когда мамуля выходит из кухни.
– Злиться твоя мама потому, что ее совесть мучает! – произносит бабушка – Она была не права, и жизнь парню сломала!
– Кому? Пашке этому?
– Ага! Драка произошла в нашей школе, во дворе. Я тогда еще работала, продленку вела, и своими глазами видела! – рассказывает бабушка – Ух и страшная драка! И пострадавшие были – кому голову пробили, кому руку сломали… Ну, зачинщиков исключили из школы. А они все выпускники, десятые классы. И Пашку в зачинщики записали, хотя он, как говорят, разнимать пытался. Ну и его тоже вон! Просили за него – парень же отличник, светлая голова! Характер, конечно, сложный, но умница! Но мама твоя, как представитель РОНО, настаивала – хотела принципиальность показать. Вот из-за нее его и отчислили. В армию ушел, теперь вернулся. И почему-то живет тут, у бабки своей, Веры Петровны, а не дома.
