Девять лет назад.
– Ты паршивая мелкая девчонка! – закричала во всё горло наша воспитательница миссис Розмари Леклер.
Та ещё женщина. Если у десятилетней меня спросят, кого я ненавижу больше всего, то отвечу не задумываясь, что именно эту женщину. Она воплощение всего самого худшего, что происходит в моей жизни. Именно со встречи с ней… я потеряла всё. Родителей, теплые отношения с братом, свой дом, мою прежнюю жизнь, и оказалась в этом месте.
«Добро пожаловать в частную школу-интернат Уиллоу-Стоун», – написано на вывески здания, которое напоминает средневековый замок со своими строениями, величественными колоннами и нетипичными окнами.
Доусон, в отличие от меня, был рад оказаться здесь и чуть ли не подпрыгивал, когда нас доставили сюда месяц назад на частном лимузине, забрав прямиком из дома в родном городе Эйлисе, где осталась вся моя прежняя жизнь.
Помню, как тогда миссис Леклер, положила руку мне на плечо и произнесла:
– Вот вы и на месте. Впереди вас ожидает лучшее будущее, которые вы только можете себе представить.
Интересно, если бы тогда она знала, что я постараюсь испортить это её идеальное лучшее будущее, то вернула бы меня обратно к родителям? Хотя, нет, не так. Согласилась бы эта женщина забрать ещё и меня, а не только Доусона, когда родители добровольно отдали нас в это место?
За прошедший месяц я уже обдумала миллион причин, почему родители избавились от нас. Если к себе я всегда чувствовала, что они относятся с холодом, то Доусона это не касалось. Его любили и лелеяли, несмотря на то, что он старше меня на год. Родители могли нанять нянек, чтобы сидеть с нами и не заниматься, частных репетиторов и так далее, потому что денежные средства в моей семье всегда были в избытке. Но. Они решили поступить иначе. Оплачивать баснословные деньги этому месту и не видеть нас на протяжении следующих трех лет (одно из условий, чтобы поступить сюда). После мы сможем видеться несколько раз в год, но не более семи дней.
Я обещала себе не плакать, но разревелась в первый день, оказавшись в пустой комнате четыре на два с половиной фута. Доусон сначала пытался успокоить меня, а после ушел, поняв, что это ни к чему не приведет.
Почему? За что? Зачем они так поступили?
Все вышеперечисленные вопросы засели на две недели в моей голове, а после я смирилась, поняв, что сейчас думать об этом бессмысленно.
Помню, в первый день миссис Леклер проводила со мной и Доусоном долгую беседу в своем кабинете. Она рассказывала, что мы одни из трех сотен человек, кому повезло и кто в дальнейшем будет состоять во главе нашей огромнейший страны. Объясняла, что пока мы не понимаем всей значимости, но с годами всё поймем. Возможно, даже кому-то из нас удастся стать правителем. Как думаете, что подумала десятилетняя девочка в тот момент? Правильно, мне абсолютно было всё равно. Какое дело ребенку до власти? Но так посчитала только я, потому что Доусона её речи впечатлили.
Через две недели печали я решила, что должна выбраться отсюда во чтобы это ни стало, поэтому и начала делать всё против правил.
Сначала я перестала посещать занятия, за что меня заперли через три дня в карцере. По факту, это камера без окон и только с одной дверью размером в три раза меньше, чем моя комната. Мне не давали ни еды, ни воды целые сутки. Затем я попыталась испортить имущество школы, за что опять оказалась в карцере на сутки. Были ещё мелкие пакости, но сегодня… сегодня я превзошла саму себя и пробралась в кабинет миссис Леклер. Из-за того, что читать мне несколько сложно, то ту информацию, которую я нашла у неё в ящиках (они даже оказались не заперты, видимо, до меня такой наглостью или безрассудством ещё никто не обладал), решила просто уничтожить. Миссис Леклер обладает вредной привычкой – курить. Поэтому несколько часов назад, не думая о последствиях и желая, чтобы это место сгорело, собрала все бумаги, которые только у неё нашла и подожгла на полу, когда она сама была в кабинете нашего директора, который только занимает статус, потому что всем остальным заправляет Розмари Леклер.
Огонь вспыхнул тут же, я стояла и несколько минут наблюдала за тем, как разрастается пламя. А после вышла, закрыв за собой дверь и направившись в свою камеру, ложась обратно в кровать.
Семь минут. Вот сколько потребовалось, чтобы услышать первые крики, а после началась эвакуация.
В тот момент я не думала о возможных жертвах, но забегая вперед, скажу, что их не было. Вернее, была одна – миссис Леклер. Пострадала её психика.
Всех вывели на улицу, и я видела только кучу детей возрастом от девяти до тринадцати лет, а также взрослых: учителей, директора и, конечно, нашу воспитательницу. Все оказались в пижамах, только директор и несколько учителей, включая миссис Леклер, успели одеться.
Пожарная служба прибыла на место за долгие пятнадцать минут и то на вертолете, потому что машине потребовалось бы ехать сюда не менее часа.
Спустя ещё время пожар был остановлен и полностью потушен, но за это время… часть восточного крыла практически полностью сгорела, и я позволила себе легкую улыбку, радуясь тому, что сотворила. Сожаление? О нем не может быть и речи, потому что в наше время – это роскошь. Отец сам мне это говорил.
Наверное, мою улыбку заметила миссис Леклер, поэтому и продолжает орать на всю округу.
– Это ты! Я знаю, что это сделала ты, гадкая девчонка! – она подошла и остановилась в шаге от меня, нависая словно грозовая туча и плюясь своими слюнями. – Ты дьявольское отродье!!! Как ты могла такое сотворить?! Тварь!
Дальше произошло то, что не ожидал никто. Миссис Леклер дала мне пощечину. Моя голова дернулась в сторону, а щеку резко обожгло. Звук от её этого действия, заглушил всё вокруг, поэтому я не сразу заметила, что наступила гробовая тишина.
Как выяснилось позже, то это был первый раз, когда миссис Леклер позволила себе кого-либо ударить.
В моих глазах тут же скопились слёзы, поэтому я начала часто моргать, стараясь прогнать их, потому что не желаю показывать кому-либо то, что она сделала мне больно. Правда, их всё равно заметил Рован, с которым я случайно пересеклась взглядами, когда стала поднимать голову обратно. Это парнишка тринадцати лет и вроде бы Доусон с ним подружился. По крайней мере, я часто видела их вместе.
– Миссис Леклер… – раздался голос моего брата вместе с криком нашего директора мистера Абрамса.
– Розмари!
Когда я подняла взгляд, то лишь увидела разгневанный взгляд женщины, и то, как она сжимает руки в кулак.
Я не отвела глаза, лишь вздернула подбородок и приподняла одну из бровей. Наверное, это выглядело комично видеть такое от десятилетнего ребенка, но именно так папа смотрел на своих конкурентов, после чего они тушевались и соглашались на его условия.
