Елена Ханга родилась в Москве 1 мая 1962 года.
Окончила факультет журналистики МГУ, после чего стажировалась в Гарвардском и Нью-Йоркском университетах. После университета работала в газете «Московские новости», ее по обмену в 1987 году пригласили в Бостон, где она три месяца стажировалась в газете Christian Science Monitor. Затем возвратилась в Москву, после чего в 1989 году уехала в США по приглашению Фонда Рокфеллера. В 1997 году вернулась в Россию.
Профессиональную карьеру начала в 1993 году на телеканале НТВ: делала спортивные репортажи. В 1997–2000 годах вела программу «Про это» – ток-шоу на сексуальную тематику. Позднее была соведущей дневного ток-шоу «Принцип домино».
В 1998 году Елена Ханга стала соведущей Леонида Парфенова в пробном пилотном выпуске телеигры «Русские в форте Байяр» с русскими участниками. Пилотный выпуск из трех игр прошел успешно.
Преподает в Высшей национальной Школе телевидения.
С осени 2009 года работает на российском англоязычном канале Russia Today в еженедельном ток-шоу Cross Talk.
С 2011 года ведет передачу «С пультом по жизни» на КП-ТВ и программу «В поисках истины» на Радио Комсомольская правда.
«В Америке тоже очень душевно, но по-другому, и не надо сравнивать эти вещи»
С. КОРЗУН: Где чувствуете себя больше дома: в Америке или в России?
Е. ХАНГА: Знаете, мне очень не нравятся такие вопросы, знаете, «где лучше?»…
С. КОРЗУН: Комфортнее.
Е. ХАНГА: Все зависит, о чем мы говорим. Во-первых, я здесь родилась. Я прожила большую часть своей жизни здесь. Во-вторых, у меня здесь семья. В-третьих, у меня работа. А если говорить о там, у меня там семья, у меня все родственники там. У меня здесь никого, ну, если не говорить о новых родственниках, семье моего мужа, но вот вся моя родня в Америке. Много очень друзей. Я там провела тоже много лет. Больше 10 лет прожила. Прямо скажем возраст очень важный для человека. Поэтому и там комфортно, и здесь комфортно. Но по-разному. Разные друзья. Разные группы мышц работают. Вот здесь одна группа, когда я прихожу к друзьям по-старому, когда я сижу в гостях у Анны Владимировны Дмитриевой, человека, которому я очень многим обязана. Когда я разговариваю с Геннадием Ивановичем Герасимовым, который когда-то взял меня на работу, и Маргаритой Сергеевной. Нам есть, что вспомнить. А в Америке тоже очень душевно, но по-другому и не надо сравнивать эти вещи.
С. КОРЗУН: У Вас еще много разных родственных отношений, о которых Вы писали в своей книге «Про все». Особо меня заинтересовал персонаж Вашего второго папы или приемного папы Ли.
Е. ХАНГА: Папы Ли.
С. КОРЗУН: Да, папы Ли Янг.
Е. ХАНГА: В двух словах нужно объяснить это. Вы знаете, у меня был отец, который погиб, когда мне было очень мало лет. И я всю жизнь мечтала об отце. Ну, как любой ребенок. Потом мама вышла замуж за очень хорошего человека, которому я тоже очень многим обязана, – Бориса Владимировича Яковлева. Опять же был переходный возраст, очень сложный возраст. И он молодчина, сделал все, что мог. Но я никогда не называла его отцом. Он был отчимом, хорошим отчим. А я все равно мечтала об отце.
И однажды, когда я была в Америке, в Бостоне в газете «Кристчен сайенс монитор», раздался звонок. Звонит мужчина. Он говорит: «Здравствуйте, меня зовут Ли. Я американский бизнесмен, живу в Лос-Анджелесе. Вот мы так удивлены, мы видели Ваши фотографии, Вы черная, русская, неожиданно. Не хотели бы Вы приехать в Лос-Анджелес, мы бы Вам показали там жизнь и все такое». Я подумала, конечно, нет. Кто это звонит, куда я поеду. Там лететь 6 часов на самолете. И я вежливо отказалась. А он продолжал звонить, звонить, и ему стало ясно, что, конечно, я не приеду. Тогда он позвонил главному редактору и объяснил, что он семьянин, у него три дочери, он очень верующий человек. И просто вот хочет…
И меня вызвал главный редактор и говорит: «Лена, вот надо. У нас так принято. Если хорошие люди звонят, надо откликнуться. Ты расскажешь о России». Короче. Он присылает билеты, я сажусь на самолет и прилетаю в Лос-Анджелес. Меня действительно встречает импозантный, роскошный мужчина афроамериканец, его жена действительная блондинка, Марин ее зовут, я ее Марина называю. И трое детей, примерно моего возраста.
С. КОРЗУН: Вы тогда уже засветились, это я тоже дополню, на телевидении. Это была программа во время визита Горбачева, по-моему, в Вашингтоне.
Е. ХАНГА: Да, совершенно верно. И там где-то была моя фотография…
С. КОРЗУН: Стали более популярны, чем Горбачев в Соединенных Штатах.
Е. ХАНГА: Прекратите, а то никто не поймет Вашей иронии.
С. КОРЗУН: Ну, ладно, а, сколько ток-шоу было на самом деле? А почему? Почему не поймет? Сколько там ток-шоу было сразу? В книге Вы достаточно откровенно пишете про это.
Е. ХАНГА: Очень часто приглашали.
С. КОРЗУН: Когда поняли, что Вы чернокожая русская, американцы обалдели от этого и стали звать повсюду.
Е. ХАНГА: Просто никто не знал, и так получилось, что меня пустили, вот когда переговоры были, в эту комнату, где пресс-конференция была. И там сидит тысяча журналистов. Можете себе представить пресс-конференцию. И появляется Геннадий Иванович, спикер, и когда он вошел, он увидел меня и помахал рукой. И люди оглядываться стали, кому он машет рукой. И увидели, что он машет негритянке. И так было странно. Меня спросили: а кто Вы, что? Я говорю: ну, как, кто я? Русская журналистка. И вот после этого начался весь фурор, когда они не могли поверить, что в России есть черные люди. Но я не об этом говорю. Я хочу рассказать, как папа Ли меня встретил…
«Меня спросили: а кто Вы, что? Я говорю: ну, как, кто я? Русская журналистка. И вот после этого начался весь фурор, когда они не могли поверить, что в России есть черные люди».
Е. ХАНГА: Вот, я прилетела туда, он бизнесмен, мы дружили, очень мило, я подружилась с его тремя дочками, уехала. И как-то получалось, что они мне позванивали, когда я приезжала в Америку. Там я им позванивала, очень милые, славные люди. И в один прекрасный день они говорят: «Мы хотим прилететь в Россию». Я говорю: «Нет проблем, сейчас организую там визу, все». А он говорит: «Я боюсь, меня не пустят в Россию». Я говорю: «Да, ну, что Вы, уже давно там холодная война закончилась, не волнуйтесь». Хорошо. Он прилетает в Москву, привозит с собой целый ящик одноразовых шприцов, и каких-то лекарств. Передает их в какую-то больницу…
Тогда как раз начали говорить о СПИДе. Он все время спрашивал, что мне привезти русским людям, что? И он вычитал в газетах, что не хватает в больницах этих шприцов, закупил там ящики шприцов, приехал. Потом говорит: я хочу поехать в Грузию, в Тбилиси. Я еще так удивилась. Думаю, откуда он вообще знает, из Калифорнии бизнесмен. Ну, хорошо, Тбилиси. Прилетаем мы в Тбилиси. Представляете, застолье. Поехали в Гори. И тут у него начинают литься слезы. И я не могу понять, что с ним происходит. И он поднимается и говорит: дорогие друзья, мои грузинские друзья, русские друзья, я закрываю глаза, и я вижу карту Грузии. И я ее знаю гораздо лучше, чем Вы. И все были потрясены, откуда. Оказывается в 60-е годы, во время кризиса Карибского, он был одним из людей, которые сидели на этой кнопке. Если бы был приказ «война»…
