Гранд
Как люди живут с разбитыми сердцами, с этим ощущением внутренней пустоты и не сходят при этом с ума?
Как пережить предательство близкого человека?
Не знаю.
Кто-нибудь даст мне на это ответ? Вряд ли.
После двух дней с той ужасной ночи, изменившей в одночасье весь мой мир, я заставил себя найти силы вернуться в Лондон и посмотреть в глаза убийце, хотя я был просто призраком. Однако встречу решил отложить, чтобы подготовиться, искупаться – все-таки бродяжья жизнь около кладбища дала о себе знать.
Открыв дверь квартиры уже в сумерках, я увидел свет в гостиной и раздраженно швырнул ключи от машины на тумбу. Сделав два шага, заметил дорожную сумку на полу. Это заставило меня нахмуриться. Я вошел в комнату.
– Долго же пришлось тебя ждать, – произнес Лес, вальяжно развалившись на диване, и бегло отметил взглядом мой внешний вид.
– Не хочу сейчас разговаривать, – хмуро пробурчал я и только развернулся, чтобы уйти, как в мою голову полетела диванная подушка. – Охренел?! – заорав, повернулся и посмотрел на друга, который вскочил и достал из кармана джинсов свернутый лист бумаги. – Что это, очередное письмо?
Я ехидно рассмеялся, но внутри все похолодело и сжалось. Неужели он не понимает, насколько мне сейчас паршиво?
– Нет, это мое заявление об уходе, – сухо ответил Лес.
– Что?..
– Да, я думал, что знаю тебя, ведь мы были как братья. Но то, что ты сделал, ни в какие ворота не лезет, – покачал он головой и осуждающе посмотрел на меня.
– Не смеши, это она соврала, глядя мне в глаза, – процедил я. – А ее папочка и того лучше – убийца! Ты мозги растерял, что ли? Это Хью убил моего отца, заставил быть наркоманом, он…
– Хватит! – рявкнул Лес. – Мать мне все рассказала, когда поняла, что натворила. Она ожидала, что ты просто разорвешь Хью, но Лив не дала тебе этого сделать. Лишь благодаря ей обошлось без жертв, хотя она преподнесла тебе себя на блюдечке. Ты же просто сломал ее. Тебе, наверное, интересно, что было после твоего трусливого отъезда? Так я тебе расскажу. Лив вернулась в зал и с гордо поднятой головой стоически терпела каждую усмешку, каждое напоминание об инциденте и спокойно отвечала на вопросы о твоем дебильном выпаде. И я был горд, я был восхищен ее силой. А ты – девчонка! Знаешь, почему ты так сделал? Я и это тебе объясню. Потому что ее слабость – это ты. И ты надавил на нее, спустил собак на ту, кто единственный из всех принимал тебя таким, какой ты есть, который прощал тебе все и любил. Но ты унизил только себя. Показал, насколько ты жалок и слаб. И мне противно, действительно противно от того, что я защищал тебя. Ты оказался подлецом.
– Да что ты знаешь?! – заорал я. – Ты ни хрена не знаешь! Я слышал, как она сказала, что не сможет меня сдерживать долго. Что теперь не защитит своего папочку! Она стала подстилкой для меня, чтобы запудрить мне мозги, и это ей отлично удалось!
– Мне жаль тебя, ты так ничего и не понял, – усмехнулся Лес и на секунду закрыл глаза, вздохнув. – Свое одиночество ты заслужил. Если думаешь, что Нейт или Коул станут разговаривать с тобой, – ошибаешься. Нам всем стыдно за тебя. И так было постоянно, мы вытаскивали тебя, спасали, а ты только разрушал все хорошее вокруг себя. Я вывез все свои вещи отсюда, и ключи лежат на кухонном столике. Расчет меня не интересует. Я просто оплакиваю годы, которые потратил на то, чтобы сделать из тебя человека, а ты… так и остался уродом.
– И ты из-за этой суки сейчас бросаешь мне в лицо обвинения? – ужаснулся я такому признанию в мнимой дружбе.
– Не смей оскорблять Лив, иначе я врежу тебе!.. – прошипел он, сжав кулаки. – Ты не заслужил ее! Она – удивительная девушка, самая стойкая и идеальная для тебя. Была. А теперь ты один, никого вокруг. Купайся в своем эгоизме и говне, а мы все устали. Это было последней каплей. Ах да, еще одно…
Лес достал из нагрудного кармана мою подвеску и швырнул ее на стеклянный столик.
– Тебе просили передать, это ей больше не нужно, – довольно произнес он, а я сжал губы от обиды. – Я не могу поверить в то, что ты так поступил, Гранд. В голове не укладывается, что она до последнего защищала тебя перед всеми, пока Хью орал. Как и Тео. А твоя мама была в предобморочном состоянии. Она повторяла всем, что тебе просто нужно время, чтобы подумать. Что ты вернешься, ведь ты Гранд Кин, а Кин просто так не сдается. Что сильный, умный, ты просто был под властью эмоций. И мне было больно говорить ей, что она полностью в тебе ошиблась. Что ты, ублюдок, выстроил план по уничтожению всех и вся, а больнее всего хочешь сделать ей. Ты – человек, который только играет в жизнь, смеясь над всеми. Но теперь все поменялось. Ты выставил себя полным придурком, истеричкой. Желаю тебе сгнить в одиночестве! И она тебя никогда не простит, она даже не плакала, просто молчала, пока я вез ее в аэропорт. А глаза были пустыми и мертвыми, ты убил ее. Ты испортил всем жизни, но бумеранг вернется. Я буду за это молиться! Прощай, Кин. Твое лицо без маски оказалось самым отвратительным, что я увидел за всю жизнь.
Он резко развернулся и, пролетев мимо меня, ошалевшего и всеми брошенного, напоследок громко хлопнул дверью.
Мой взгляд уперся в крестик, и я сглотнул неприятное послевкусие гнилой исповеди бывшего друга. Подхватив пальцами цепочку, сжал ее в кулаке.
Черт, почему так тяжело дышать? Почему его слова принесли еще больше сомнений?
Схватив вазу со столика, бросил ее в стену. Она разбилась, разлетевшись мелкими осколками по полу, как и вся моя жизнь. Почему никто не смог понять меня? Почему Лес на ее стороне? Да, она великолепная актриса, в этом я убедился лично. Испробовав на мне чары, она подсадила меня на себя. И сейчас я испытывал ломку, но… маски сброшены. Теперь у каждого свое истинное обличье, и это… отвратительное зрелище. Меня бросили из-за суки. Но никто не подумал, каково мне. Никто не захотел меня понять, ведь это не у них жизнь пошла вразрез со сценарием! Только у меня. И я был никому не нужен, как раненый зверь валялся в клетке, а зрители ждали, пока я сдохну.
Нет, не будет этого! Пошло все к черту! Я с детства был одиночкой, но сейчас я вырос! Мне двадцать шесть, у меня есть свой бизнес, и я найду единомышленников. Обязательно найду и еще посмеюсь в лицо прошлой жизни и тем людям, которых в этот момент для себя похоронил.
Стоя у темного фасада дома, я уже несколько раз пытался открыть эту чертову дверь.
– Тряпка, возьми себя в руки! – зло прошипел сам себе и… резко распахнул дверь.
Тишина и непроглядная темнота в доме не предвещали ничего хорошего. Она не выбежит и не улыбнется мне, а я не почувствую внутренней теплоты, лишь острую боль в сердце. И ком в горле, который не сглотнуть. Все это была игра, ее игра, а я даже ничего и не понял, пока не увяз по самые уши.
