О морали тут думать не пристало.
Голова болит… ужасно. Где же я так приложилась? Да и вообще, почему так холодно? Не помню.
Надо открыть глаза. Надо, во что бы то ни стало, открыть глаза.
Ощущение, что веки налились свинцом. Ну давай же.
После нескольких провалившихся попыток глаза все же приоткрываются.
Грубые каменные стены, маленькое зарешеченное окно под самым потолком. Я лежу прямо на полу. И ужасно холодно.
Надо подняться… Хотя бы пошевелиться….Ну же!
Боль резко и сильно хлестнула по телу, едва я попыталась. Она пронзила насквозь, и я почувствовала, что опять теряю сознание.
И снова темнота.
***
Второе пробуждение прошло немного легче. Если это можно назвать пробуждением. Скорее меня просто выкинуло из забытья. На этот раз удалось с трудом, напрягаясь изо всех сил, сесть. Прислониться к стене. Запрокинуть голову и хрипло, жадно дышать. И осознавать, что я совершенно не представляю, как же сюда попала.
Огромным усилием удалось поднять руку к лучу света, пробивающемуся из окошка. И сразу же захотелось опустить ее обратно в темноту.
Ладонь была залита кровью, а на тыльной стороне виднелись глубокие, длинные, рваные раны. Из одной торчал кусок лезвия.
ГДЕ я?
Да и вообще, кто я такая? Что я здесь делаю? Как же больно.
***
Прошло несколько часов.
Мне было страшно. За все время, что полусидела-полулежала в комнате, я не слышала вокруг ни единого звука, за исключением своего дыхания.
Поэтому, когда за стеной резко послышался звон (очень напомнило лязг цепей), меня подбросило от неожиданности. Противоположная стена отъехала в сторону, и внутрь вошло несколько человек.
Первым стоял карлик в длинном зеленом бархатном плаще, полностью скрывавшем фигуру. Капюшон был низко надвинут и не позволял увидеть лицо. Но из-под него на меня смотрели шесть. нет, трудно назвать это глазами. Шесть ярких красных точек. В руке он держал небольшой шарик иссиня-черного цвета, который светился изнутри.
Сзади него столпились люди в доспехах. У всех были оголены мечи.
Явно плохое начало.
Карлик сделал шаг вперед и поднял шарик повыше, чтобы он выхватил из темноты мою фигуру.
Признаться честно, мне захотелось заорать от страха, когда этот уродец подошел ко мне и наклонился, схватив меня за подбородок. Пальцы у него были холодные, тонкие, неживые. Я хотела вырваться, но любое, даже самое незначительное движение вызывало мучительную боль. Карлик разжал пальцы и тихим, хриплым голосом произнес:
– Ну вот, Яска, ты и попалась. И где же теперь та наводящая на всех ужас воительница?
Этот тип явно издевался. Я только собралась открыть рот, но тут он со всего размаху ударил меня по лицу.
Боль медленно и лениво расползлась по щеке, но это был сущий пустяк по сравнению с тем, какие ощущения я испытала, упав на сломанные ребра. Я изо всех сил стиснула зубы, но тихий стон все же вырвался.
Шестиглазый тем временем повернулся к воинам, стоящим сзади:
– Она не продержится до казни. Даже стоять не может. Надо её хоть немного подлатать. Так, несите тело во временную камеру.
Тело? Нехорошо звучит. Будто я уже труп. Стоп!!! Казнь?!!! Какая казнь? Я ничего не делала! Точнее, я не помню, что я делала…. Я вообще о себе ничего не помню!
Воины положили меня на носилки и вынесли в коридор. Я не шевелилась, тупо смотря в каменный потолок. Что толку сопротивляться? Карлик верно сказал: я даже стоять не могу.
Мы прошли по нескольким лестницам вверх, миновали десяток коридорчиков, и меня внесли в довольно просторную комнату, положив на широкий стол в середине.
Воины вышли, а шестиглазый навис надо мной, шепча какие-то непонятные слова. С его пальцев, танцующих по моей коже, стекали искры. Так длилось несколько минут, а затем карлик резко ударил своей ладонью по моей груди, отчего сердце часто-часто забилось, а затем сунул мне в рот пилюлю фиолетового цвета. После чего вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.
Пилюля мгновенно рассосалась, и по телу разлилась энергия. Я легко села и с радостью заметила, что тело уже не болит. Раны стянулись и не кровоточили.
Рано радоваться. Тебя собираются казнить. Непонятно кто, непонятно за что, непонятно когда.
Я оглянулась по сторонам. В углу комнаты стояло ведро с водой и сложенная рядом одежда.
Надо хотя бы смыть засохшую кровь, с остальным разберемся позже.
Я наклонилась над ведром и присмотрелась к своему отражению.
Ох, лучше бы я не смотрела.
На меня уставились два ярко-салатовых глаза, светящихся в темноте куда сильнее, чем глаза карлика. Кожа на лице была очень светлой, точнее нездорово бледной.
Но это было еще не все.
На фоне кожи почти не выделялись светлые тонкие губы, а из-под нижней торчало два небольших клыка. Не веря своим глазам, я провела по ним кончиками пальцев, и тут же отдернула руку. В воду упало несколько свежих капель крови.
Нет, мне это не кажется.
Абсолютно прямые волосы имели угольно черный цвет и доходили до плеч. На затылке значительная их часть сбилась в большой колтун.
Я аккуратно прикоснулась к нему, и нащупала огромную шишку. Да, вот поэтому я, видимо, ничего и не помню.
Еще раз с отвращением взглянув на свое отражение, я решила-таки смыть кровь. Затем скинула порванную одежку, надела лежащую около ведра. Черные хлопковые облегающие бриджи, черные сапоги до колена и серая рубашка. Кое-как пригладив волосы рукой, я подошла к двери. Стукнула в неё кулаком.
С той стороны послышались шаги, возня, и в двери открылся проем локоть в длину и пол локтя в ширину на уровне моих глаз.
– Ну, чего тебе? – недружелюбно спросил меня стражник. Совсем молодой, даже тридцати наверняка нет. И его приставили ко мне охранять? То ли не считают меня опасной, то ли. отсюда невозможно убежать.
Честно говоря, вопрос парня застал меня врасплох. И правда, чего я хочу? Хочу вообще узнать, кто я, где я и что со мной происходит. По-моему, я даже не человек – с такими-то зубами и глазами.
– Где я? – ничего умнее придумать не смогла.
– Как где? – изумился стражник. – Издеваешься?
И он задвинул проем. Так, хорошее начало беседы. Вторая попытка.
– Будешь так колотить в дверь, пущу усыпляющий газ в комнату, – раздраженно сказал парень, вновь открывая проем.
– Где я? – решила я упрямо гнуть свою линию.
– Если ты так и не поняла, то в тюрьме, – и «глазок» снова закрылся.
Третья попытка.
За стеной длинно и непонятно выругались. Какой-то этот парень раздраженный. Чего так заводиться?
– Тебе жить надоело? Хочешь умереть на час раньше? – прошипел мне в лицо стражник.
– Как на час раньше? – изумилась я. – А что будет через час?
– Твоя казнь, Яска. – нагло и довольно ответил он. – Ты, Корхад тебя забери, сидишь в тюрьме самого Джаялда-де-Сернаки, и жить тебе осталось недолго.
