Дилан Фэрроу - Безмолвные

Dylan Farrow

Hush

Copyright © Glasstown Entertainment, LLC and Malone Farrow, 2020 This edition published by arrangement with InkWell Management LLC and Synopsis Literary Agency.

© Абмаева С., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Процесс всегда начинается одинаково: в венах на запястьях появляется темнеющая синева. Это общеизвестный факт. Далее проявляются следующие симптомы: поверхностное дыхание, кашель, лихорадка и мышечная боль. После заражения может пройти один или два дня, прежде чем потемнение вен распространится по всему телу. На этом этапе склеры глаз покрываются пятнами. Далее пигментация достигает конечностей, которые становятся темнее грозовой тучи. На последних стадиях вены становятся крайне чувствительны, пульсируя, они готовы взорваться в любой момент.

В самых тяжелых случаях вены лопаются под кожей.

В конце концов боль становится невыносимой, сопровождаясь бредом и паранойей различной степени. Согласно распространенному высказыванию одного барда, «они боятся даже больше, чем мы».

Нынешняя эпоха безвозвратно запятнана смертью и хаосом; наши улицы, поля и дома пропитаны отвратительным, гнилостным зловонием болезни. Облако дыма от тысяч погребальных костров, от домов, которые мы должны сжечь, чтобы очиститься от болезни, поднимается над Монтаной.

Чтобы остановить развитие этой трагедии, надо понять ее истоки.

Болезнь, именуемая «Смерть Индиго» или «скверна», впервые была зарегистрирована в сельском поместье на юго-западе. Казалось, заражение распространялось вместе с молвой, и не успевало известие дойти до очередной деревни, как там уже вспыхивала болезнь. Она распространилась так быстро, что всего за несколько дней случаи массового заражения были зафиксированы во всех уголках Монтаны. Все, у кого обнаруживались признаки заболевания, немедленно помещались в карантин, но изоляция больных не могла остановить рост смертей. Всюду царило смятение. Мы были нацией, охваченной болью, страхом и хаосом.

Среди живущих сегодня есть те, кто еще помнит мрачные процессии врачей в масках, ведущих через сельскую местность караваны синих трупов к их последнему костру.

Только после тщательного исследования барды Высшего совета обнаружили истинную природу врага:

чернила.

Мы охотно использовали их – в наших рассказах, письмах и новостях. Они были в наших домах, мы передавали их нашими руками и распространяли, несмотря на все предупреждения.

Но вместе мы поднимемся над прахом наших павших и откроем новую эру спокойствия и процветания в Монтане. Пришло время присоединиться к Высшему совету, чтобы обезопасить себя от повторения этой трагедии в будущем. Тирания Смерти Индиго может быть свергнута.

Наша история показывает, что бдительность и осторожность равносильны выживанию. Выжгите чернила с этой страницы. Отворачивайтесь от запретных слов, ядовитых историй и смертоносных символов. Очистите страну от этой пагубной заразы.

Присоединяйтесь к нам.

Шай сидела под старым деревом возле дома, где умирал ее брат.

До нее доходили лишь самые громкие, самые пронзительные скорбные вопли, но они стихали по мере того, как он слабел. Брат все еще с ней, но скоро должен был уйти.

Перед ней стояла корзина с тряпьем. Она запустила в нее руку, разрывая ткань на длинные куски, и горе сжало ей горло. Как только на дереве появятся ленты, извещая о смерти Кирана, все узнают, что Смерть Индиго пришла за ее семьей.

Она подумала о синих венах, ползущих по коже брата, и содрогнулась. Старшие не позволяли ей приближаться к нему, но через приоткрытую дверь спальни она видела явные признаки обострения болезни. Она слышала звуки, которые он издавал, в основном крики боли и яростный кашель.

Он был совсем еще ребенком, младше ее на три года. Это казалось несправедливым.

В животе у нее все скрутило, когда она встала, готовясь взобраться на дерево, и в этот момент из дома донесся долгий, пронзительный вопль. Единственными звуками на многие мили вокруг оставались леденящие кровь крики Кирана и успокаивающий голос Ма, которые ветер уносил вниз по серому склону горы.

Шай сунула ленты, которые она сделала, в карман и начала взбираться на дерево. Устроившись в развилке ствола, она стала привязывать темно-синие ленты к ветвям. Блеклое зимнее солнце выглянуло из-за туч, и корявые тени от ветвей деревьев легли на их дом.

Шай вздрогнула. Тени походили на зараженные вены.

Со своего места на дереве Шай увидела вдали трех мужчин верхом на лошадях, которые быстро поднимались по тропе. Она никогда не видела таких красивых лошадей, хотя слышала об этих существах, разительно отличающихся от деревенских лошадей. Все в Монтане знали историю первого всадника: давным-давно, за много веков до того, как пришла болезнь, он приручил дикого коня, который, как говорят, был рожден от солнца. На его спине он скакал сквозь пустую тьму нерожденного мира, создавая жизнь словами, слетавшими с его губ. Там, где он ступал, земля обретала бытие и цвет.

Гривы и хвосты лошадей развевались, двигаясь словно под водой, и блестели даже в угасающем свете. Столь красивые животные могли принадлежать только Высшему совету.

Барды пришли, чтобы сжечь ее дом.

Хотя их лица скрывали капюшоны, Шай могла поклясться, что видела, как под их тенью губы бардов мерно шевелятся. Ветер дул все сильнее, пока они приближались, и вопли усилились, вторя его лихорадочным порывам. Ветка качнулась под ее рукой, и Шай потеряла равновесие. Она скользнула вниз, выпустив ветвь.

Все, что она увидела, когда падала, был безумный танец лент, яростных и диких, бьющихся на ветру.

Щелк. «Щелк, щелк, щелк». Мои глаза резко открываются, я лежу в своей постели. Тонкое одеяло подо мной скомкано. Тот же сон, воскрешающий день, когда все это произошло, пять лет назад.

Темная фигура стоит надо мной, щелкая пальцами.

– Просыпайся, соня!

– Шшш, – шепчу я, – потише, а то разбудишь Ма, – ей нужен сон еще больше, чем мне.

Фиона фыркает, отступая от кровати в полосу серого рассвета, льющегося из окна. При свете она не такая страшная. Высокая, стройная, светловолосая, с высокими скулами, какие во всей Монтане не найти, она словно пятнистый солнечный свет под деревом – прекрасна так, что сама не может этого видеть. Мои родители были оба темноволосые, невысокие и коренастые. У меня никогда не было шанса вырасти такой высокой и красивой, как Фиона. Однако ни одного из них не смущали тысячи веснушек на лице – это, казалось, было моей уникальной чертой.

Моя подруга пожимает плечами.

– Почему-то я сомневаюсь в этом, особенно если она спит так же крепко, как ты.