Он и Она держались за руки и ждали отлета Звездолета. Ждать было мучительно.
– Мне так мучительно, – шепотом призналась Она, цепко держа его за обе руки, словно боясь их отпустить.
Он ничего не ответил и только молча проглотил скупую слезу. Да и что он мог ответить?! Ведь и ему было мучительно.
– Зачем, зачем я сюда пришла?! – вопрошала Она, словно не знала за чем пришла.
Он молча закусил губу до крови. Да что он мог ей ответить?! Ведь Она сама так решила. Звездолет не отлетал и стоял пока молчаливым укором.
– Я так больше не могу!!! – зарыдала Она в голос, не выпуская однако его рук.
– И я! – эмоционально признался Он, словно нарушив наконец обет молчания.
Они замолчали, все сильнее и сильнее сжимая руки…
Звездолет начал отлетать. Она улыбнулась сквозь не просохшие пока слезы:
– Говорила я тебе, лучшего места не найти – вот только Звездолет отлетит и все. Никого больше нет, никто нам не помешает, вся полянка будет принадлежать нам, только нам… Любимый!
Он и Она счастливо обнялись.
P.S. Дело в том, что интенсивность освоения Космоса все возрастала. Космодромов не хватало и потому буквально на каждой полянке – звездолеты. Взлетают – приземляются… Влюбленным трудно приходится – жди, пока полянка освободится!
Мне всего 247[1] лет. Несмотря на молодость (что там молодость – юность!) имею высшее образование и стаж функционирования. Однако по порядку:
Рост – 175 см, окрас – стандарт 27 (тон 6А универсал), количество работоспособных нюхалок – 53 (пока!), половой коэффициент – 0.77 (нравится это кому или нет), объем оперативной памяти – 256 запоминаний/сек, живой вес – 18.28 т, емкость – 5000 мкф х 25 В, размах крыльев – 14.5 м, скорость (крейсерская) – вихрь (вааще!), мощность – 2х200Вт (от сети!), глубина погружения – дно, время экспозиции – миг, скорострельность – 55 р/сек (самонаводящиеся!), расход топлива – чуть-чуть, толщина лобовой брони – о-го-го! радиус действия – везде!.. И еще много всякого…
Никогда в прошлом и в будущем (когда там по делам оказываюсь) не квирикалась – воспитание не позволяет, да и генетической склонности не имею. Одинок(а)[2]…
Ищу спутника(цу)[3] жизни (искусственного не предлагать!) не старше 1500 лет. Остальные параметры не имеют значения.
Срочно…
В холодильнике одиноко мерз кусочек засохшего и умудренного старостью сыра. Зеленый уже, отметил про себя СБ, с отвращением кроша сыр. Никаких иных съестных припасов в квартире не оказалось. СБ понуро вернулся в холл и, разбежавшись, попытался протаранить входную дверь. Результат акции был минусовым – дверь осталась незыблемой, а собственное тело заныло и стало медленно наливаться синяками. СБ это не только чувствовал, но и грустно лицезрел, встав к зеркалу в полный рост. А, между прочим, из одежды на нем были только собственный, не особенно густой волосяной покров и кусок бурого лейкопластыря на шее, защищающий то ли фурункул от дополнительной инфекции, то ли посторонний взгляд от неаппетитного зрелища. В сущности СБ не надеялся вышибить дверь, даже особенно и не желал, куда б он подался в таком виде – неодетый и местами синий? В незнакомом городе иностранной, а потому враждебной державы… Может, правда, не державы, а просто государства. Возможно, неприсоединившегося и доброжелательно-нейтрального. Но мудрый тезис о том, что любое государство, гражданином которого ты не являешься, – иностранное, был в свое время впитан им с молоком матери (как натуральной, так и – родины) и надежно прикрыт пионерским галстуком…Голый, без денег, без знания языка и обычаев… СБ прошел в комнату, неловко завалился в кресло перед грохочущим телевизором, с извращенным сладострастием потрогал через пластырь фурункул и предался любимому времяпровождению: самобичеваниям с ретроспекциями. «Ну ладно, ну нашел ты, идиот, в подъезде эту портативную симпатичную коробочку, ну приглянулась она тебе, ну сунул-таки ее в карман (хотя вроде не мальчик уже, чтобы тащить домой всякую дрянь)… Ну?! А зачем, спрашивается, на газовой плите грел?! Еще чугунную сковороду под нее аккуратненько подложил, паршивец. Зачем же тогда под краном обратно ее остужал? Чем объяснить твое мудрое решение – гвозди в нее забивать?! Семнадцать штук! Все, что осталось после неудачной попытки ремонта книжной полки. Бедная коробочка на робота-ежика стала похожа»… В самокритичном порыве СБ сорвал с шеи пластырь, поднес к близоруким глазам и, тщательно осмотрев его с обеих сторон, осторожно прилепил на место. «…Ладно, поизмывался над находкой, да и выкинул бы ее в мусоропровод. Так нет же! Решил, мерзавец, эту мученицу наэлектризовать, патлы свои поганые ею расчесывать. Шляпки гвоздей за волосы цепляются – и больно, и утраты невосполнимые, а я знай себе вожу ею по дурной голове. Потом, кажется, «синим светом» облучал, в морозилке минут десять держал, разрисовал фломастером (специально за оранжевым к соседу ходил), шепотом, в доверительном таком тоне, произнес: «Котлеты надо готовить играючи»… Да, точно, так и было. Вот как раз после этих слов я потерял сознание и очнулся уже здесь». СБ не вставая с кресла ногой дотянулся до пульта телевизора и большим пальцем переключил программу. Крутили очередной глупый, банальный, дешевый триллер. Погони там всякие, загадочные исчезновения, кошмары, насилие на каждом шагу. Дребедень… СБ свернулся калачиком и уже в уютной полудреме задался последним вопросом: «Но почему все-таки я предварительно разделся?».
Незамеченный
(ария из космической оперы)
Разведывательный научно-технический космолет землян «Незахватимый» был, увы, захвачен военным космокрейсером Враждебной Цивилизации (хотя, какая она цивилизация? – срамота одна!), в результате короткой, но яростной и кровавой схватки в открытом космосе.
Сесилия Ибн Ван М'Боу – биоматематик экспедиции (стройная, остроумная и такая желанная), была взята в плен и подвергалась унижениям. Остальные члены экспедиции – кто как. Некоторые, например, радиотелескопист экспедиции Брэд или философ экспедиции Э.Ш.Аванак, погибли, но не сдались; другие (программист Алай, стюарт третьего ранга – фамилию не помню, и др.) сдались, но зато не погибли; третьи (капитан спасательной шлюпки Ой-Кэй и проч.) не сдались, но и не погибли, а быстренько, пока остальные яростно отстреливались или мучительно решали непростую этическую дилемму: сдаться или погибнуть, набились в шлюпку и смылись в неизвестном направлении… А вот единственный, четвертый – Роберт Тер-О'Море (красавец, тоже стройный, но мужественный и тоже для многих желанный), гастролог экспедиции, поступил иным, как раз четвертым, образом: он спрятался за конденсатором трионного накопителя и, оставаясь незамеченным, ждал удобного момента, чтобы внезапно выскочить из убежища и, воспользовавшись переполохом в стане врагов, перестрелять их всех к чертовой матери и, главное, освободить Сесилию Ибн Ван М'Боу, которую он с самого начала экспедиции страстно и небезответно любил…
