Операция была простейшей. Из тех, что не требуют особых навыков в подготовке. Просто не оказалось под рукой у штаба антитеррористического комитета Дагестана ни полицейского спецназа, ни спецназа ФСБ, ни спецназа внутренних войск, которые на таких делах и специализируются, хорошо натасканы, и потому на «дело» послали спецназ ГРУ, отдельный сводный отряд которого стоял неподалеку, в расположении батальона мотопехоты. Еще, по сути дела, не стоял, а только прибыл, и начал устраиваться после того, как убыли к месту постоянной дислокации подразделения другого сводного отряда. Были в антитеррористическом штабе высказывания, что это действие по сути своей – стрельба по воробьям высокоточными ракетами. Но, в самом-то деле, не мотострелков же посылать!
Обычно спецназ ГРУ использовался в более серьезных антитеррористических мероприятиях, и, как правило, за пределами жилых кварталов, где есть возможность проявить свою полевую выучку. Но наша выучка охватывает разные уровни боя, и в городских условиях воевать нас тоже учат, хотя там нам развернуться во всю мощь, случается, невозможно. Но вообще-то подобная операция – узкая специализация спецназа внутренних войск, спецназа ФСБ или спецназа полиции. Но приказ обсуждать в армии не полагается. Командир сводного отряда послал на операцию только мой взвод, посчитав, что этого даже больше чем достаточно. Дел-то – на час работы… От того же батальона мотопехоты в усиление взводу была выделена боевая машина пехоты, поскольку наша родная бронетехника застряла где-то на железной дороге, хотя была отправлена загодя, а мы прибыли к месту дислокации раньше – военно-транспортными вертолетами летели. И задача была поставлена почти смешная. В жилом доме частного сектора засело пятеро бандитов. Девять полицейских дом окружили и не позволяли бандитам скрыться. Десятого полицейского бандиты подстрелили. Но на штурм остальные полицейские идти не решались. Это были простые сотрудники местной патрульно-постовой службы, не обученные вести боевые действия. К счастью, никаких заложников, что обычно усложняет ситуацию, бандиты не захватили. Кроме них, в доме вообще никого не было. Требовалось полицейских сменить и бандитов уничтожить. Пленных, естественно, рекомендовалось не брать. И желательно, как попросили, а не приказали напрямую, действовать предельно аккуратно и не допустить в доме пожара. Поскольку рядом – всего-то в метре от дома – расположены деревянные дворовые постройки, которые от пожара тоже загорятся, и огонь обязательно перекинется на дворовые постройки соседнего двора, а оттуда, с большой вероятностью, и на соседний дом. Сложность состояла в том, что по стене соседнего дома, обращенной в сторону хозяйственных построек и соседей, проходила труба газификации, которая при пожаре могла бы и взорваться. И вообще допустить пожар в этом, соседнем, доме было, как нам сказали, нельзя. Об этом командиру сводного отряда в ФСБ конкретно повторили трижды. Кому дом принадлежал, бойцам спецназа ГРУ не сообщили. Просто предупредили, чтобы не допустили пожара и по возможности не стреляли в ту сторону, и все. Но дом принадлежал, видимо, человеку не бедному и солидному, и местной властью основательно уважаемому. Или даже саму местную власть олицетворяющему. Так можно было подумать, судя по дому. Я лично такие только на фотографиях в Интернете видел. Голливудские звезды в похожих живут. В подражание, наверное, построен.
Я со взводом не стал ждать, когда нам подадут грузовик. Расстояние от ворот воинской части до места происшествия, как говорила планкарта поселка, около пяти километров. Для нас это пустяк. Солдаты даже промокнуть от пота не успеют, тем более погода стояла прохладная, предзимняя, хотя и бесснежная. Мы побежали строем. Я сделал знак механику-водителю БМП, чтобы следовал за нами. Он один был в машине и ехал с откинутым назад передним люком[1]. Нам пытались навязать еще и оператора-наводчика, но я отказался, поскольку любой мой командир отделения, да и большинство солдат тоже были в состоянии исполнять эти обязанности почти профессионально. Можно было бы, конечно, поместить в машину часть взвода, но у нас как-то было так принято, что трудности делились на всех, а как иначе выделить одиннадцать человек, которые могут поместиться на место командира БМП, на место оператора-наводчика и на места десанта? Одних посадишь, другим будет не то чтобы обидно, но как-то не по себе. Это будет нарушать сложившиеся во взводе отношения между солдатами. А я этого не желал. И потому всех погнал бегом, и сам возглавил колонну. Я тоже не пожелал ехать под прикрытием брони, хотя командира за это никто не осудил бы. Да и расстояние было такое, что забираться в БМП и выбираться из нее дольше, пожалуй, чем добежать. Да и бег, когда знаешь, что тебя впереди ждет, дает настрой. Сразу вписываешься в контуры боя. Особенно если услышишь стрельбу с расстояния.
А стрельбу мы услышали за несколько кварталов. Правда, кварталы в частном секторе были небольшими. Между поперечными улицами обычно располагалось по три, реже – по четыре двора и, соответственно, дома. Заборы были одинаковыми – из красного кирпича, высотой в два с половиной метра. Так здесь, в Дагестане, принято строить. Некоторые, доводилось мне видеть, поднимают заборы и в три, и в три с половиной метра. Это, естественно, выглядело смешным с русской точки зрения. От взглядов со стороны и два с половиной метра прикроют, а от того, кто пожелает за забор проникнуть, никакой не спасет. Кому будет необходимо, тот через забор переберется без труда. И смысла в строительстве средневековых крепостей в черте поселка городского типа я не видел. Не буду даже говорить о танке, но любая БМП или бронетранспортер с легкого разгона такой забор проломит. И там, куда мы бежали, кто-то уже проломил. БМП у ментов патрульно-постовой службы не было. Не было даже БТРа, но кто-то для них постарался и свалил стену. Впрочем, это могло бы быть и следствием выстрела из гранатомета – разбираться не было ни времени, ни смысла. Но к моменту нашего прибытия по обе стороны пролома стояло по менту, прячущемуся за уцелевшим куском стены и стреляющему по окнам дома. Стреляли причем вслепую, не высовываясь за стену. А ментовские автоматы, в отличие от наших, собственного зрения не имели.
Я привычно сделал знак, забыв, что на мне сейчас шлем из параарамидной ткани[2], а в шлем интегрирована арматура от системы коммуникации «Стрелец», входящей в оснастку «Ратник». Солдаты моего взвода привыкли воспринимать жесты как громкую команду, обучен был этому и механик-водитель БМП. Может быть, именно ему знак и предназначался, поскольку он был единственным из всех, кто оказался не охвачен нашей системой связи. Но механик-водитель все понимал и без того. И поэтому нужное действие было выполнено четко и профессионально. БМП проехала вперед и встала против пролома в стене. Сразу трое бойцов по моему знаку заняли позицию у пролома в заборе, оттеснив мента, радостно наблюдающего за нашим прибытием. И выставили за стену стволы, предварительно опустив на шлеме «наглазник». Прицел передавал на «наглазник» то, что он видел. Таким образом, моим солдатам высовываться необходимости не было. И раздавшаяся очередь из окна дома в сторону боевой машины пехоты замолкла, как только все трое моих солдат дали по прицельной очереди. В отличие от ментов они имели возможность прицеливаться, не высовываясь.
