Действующие лица
Семен Сусликов – 45 лет.
Радиоведущий – 40 лет.
Скопинский – 50 лет.
Подлец – 40 лет.
Первый поклонник – 30 лет.
Второй поклонник – 30 лет.
Журналистка – 25 лет.
Студия радиостанции «Совесть нации». Большой стол. За ним сидят с одной стороны Семен Сусликов, с другой – Радиоведущий. Перед обоими стоят микрофоны.
Радиоведущий. Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! Приветствую вас на волнах радиостанции «Совесть нации». Уверен, что сегодняшний эфир не пройдет для вас даром и будет сниться вам теперь каждое второе воскресенье месяца.
Семен Сусликов. Не хотелось бы.
Радиоведущий. Сегодня у нас в гостях известный музыкант. Даже не знаю, как правильно вас представить… губной гармонист… или виртуоз игры на губной гармошке…
Семен Сусликов. Представляйте, как хотите, дайте уже, наконец, сыграть, я обезумел от желания взять в зубы гармошку.
Радиоведущий. Итак, сегодня у нас в гостях Семен Сусликов. Он расскажет нам о своей жизни в Америке и творческих поисках последнего времени. А кроме того, специально для наших слушателей даст эксклюзивный концерт, в котором исполнит как свои новые инструментальные композиции, так и старые, давно всем известные хиты. Семен?
Семен Сусликов. Я не буду играть.
Радиоведущий. Очень странно, Семен. И почему же?
Семен Сусликов. Видите ли, у меня совершенно пропало настроение…
Радиоведущий. Может быть, вам пересесть на мое место?
Семен Сусликов. Давайте попробуем.
Семен Сусликов и Радиоведущий меняются местами.
Радиоведущий. Ну как, Семен, полегчало?
Семен Сусликов. Значительно.
Радиоведущий. И что же вы нам скажете теперь?
Семен Сусликов. Теперь я уверен, что играть мне не хочется.
Радиоведущий. Это прекрасно, Семен. Это просто прекрасно.
Семен Сусликов. Да, это прекрасно, но мне бы хотелось, чтобы вы представили меня слушателям.
Радиоведущий. И в самом деле! Как я мог об этом забыть? Уважаемые дамы и господа, сегодня у нас в гостях единственный в мире профессиональный знаток губной гармошки, для которого игра на этом инструменте давно уже стала смыслом жизни.
Семен Сусликов. Я вот вас сейчас стулом ударю…
Радиоведущий. За что, Семен?
Семен Сусликов. Вы меня только что при всех оболгали…
Радиоведущий. Вот уж чего не хотел… исправьте меня, пожалуйста…
Семен Сусликов. Дорогие слушатели. Я Семен Сусликов. Обычный русский музыкант. Обычный непризнанный гений, каких в России на каждом шагу. Я изучил губную гармошку от и до. Я ездил играть в Германию. Я посетил родину губной гармошки. Я знаю о губной гармошке все. В своей игре я применяю рок-соло и блюзовую квакушку. Я изучал дзэн у тибетских монахов и постиг тантрическую губную гармошку. Некоторое время я жил в Америке, где питался сырой картошкой и вареными грибами. Видите ли, в Америке не ценят русских музыкантов, что бы там ни говорили. Гении в Америке спят на улице. Я спал на улице вместе с ними. Как гений с гениями. Я носил драные джинсы. И вовсе не потому, что хотел казаться модным. Но страдания и лишения пошли мне на пользу. Ночуя в бедных американских кварталах и вдыхая затхлый воздух чужбины, я написал проникновенную композицию, с переливами и трелями, которую назвал «Небо родины». Сейчас я, пожалуй, вам ее сыграю.
Радиоведущий. Семен, не играйте, пожалуйста, этой композиции.
Семен Сусликов. Почему, господин радиоведущий?
Радиоведущий. Видите ли, я ненавижу звуки губной гармошки и не хотел бы их сегодня слышать.
Семен Сусликов. Хорошо, но тогда мне хотелось бы передать дух этого произведения.
Радиоведущий. Как вам будет угодно, Семен.
Семен Сусликов. Для этого мне понадобится губная гармошка.
Радиоведущий. Прекрасно, Семен.
Семен Сусликов. Но у меня ее нет.
Радиоведущий. Как нет?
Семен Сусликов. Нет. И тут существует несколько вариантов, выступающих в качестве причины этого явления. Вариант первый: я ее потерял. Вариант второй: заложил в ломбард. Вариант третий: у меня ее украли. Четвертый вариант: я никогда ее не имел. Пятый: я очень хочу купить себе губную гармошку.
Радиоведущий. Это не беда, Семен. Возьмите мою. (Достает из штанов губную гармошку и протягивает ее Сусликову.)
Семен Сусликов. У вас есть губная гармошка?
Радиоведущий. Да, и не одна.
Семен Сусликов. Но вы же сказали, что ненавидите этот инструмент.
Радиоведущий. Это правда. Но моя ненависть не мешает мне носить его во внутренних карманах штанов.
Семен Сусликов. Скажите, а как вы относитесь к гитарам?
Радиоведущий. В свое время я работал в овощном магазине, но теперь это уже в прошлом.
Семен Сусликов. А к балалайкам?
Радиоведущий. Когда мне было десять, у меня дома жила канарейка, которую звали Одри.
Семен Сусликов. Я вижу, вы очень неплохо разбираетесь в музыке.
Радиоведущий. Сейчас мне ровно сорок лет, если это действительно вас так интересует.
Семен Сусликов. Мне бы не хотелось играть в компании с человеком, неспособным отличить бубен от барабана.
Радиоведущий. Мой отец всю жизнь проработал шахтером, ни в чем себе не отказывая, а мать, выбиваясь из сил, писала стихи. Батрачила на вдохновение, не жалея себя.
Семен Сусликов. Если бы мне сказали, что вы так хорошо разбираетесь в классическом блюзе, я бы согласился дать концерт в вашей студии еще год назад.
Радиоведущий. Пока отец развлекался в своей шахте, целыми сутками вдыхая угольную пыль и спускаясь все глубже под землю, мать откровенно надрывалась, занимаясь стихосложением.
Семен Сусликов. Какую из моих композиций вы предпочли бы сегодня услышать?
Радиоведущий. Всю жизнь я задавался вопросом: почему одним достается все и они могут целыми днями торчать в свое удовольствие в шахте, добывая полезные ископаемые, а другие должны, не щадя собственного здоровья, горбатиться над стихами?
Семен Сусликов. Хорошо, сдаюсь. (Поднимает руки.) Вы полностью меня убедили. Теперь я вижу, что в области блюза ваши познания действительно огромны. Я бы, конечно, мог немного повредничать и спросить вас о джазе, но не стану отнимать время у радиослушателей. В конце концов, они собрались у своих приемников не ради вашей пустой болтовни, а ради по-настоящему талантливого человека. И посему…
Радиоведущий. Да, Семен, было бы неплохо, если бы вы им сыграли.
Семен Сусликов. Не думайте, что это так просто, мой дорогой. Для человека, который изучает губную гармошку так долго, как я, для человека, чьи губы уже давно слились с этим инструментом это не просто игра, это священное действие. И для того, чтобы понять, что чувствует истинный музыкант, художник, творец, самородок… для этого нужно обладать особым даром. Вот скажите, любили ли вы когда-нибудь (задумывается) службу в армии?
Радиоведущий. Бесспорно!
Семен Сусликов. Тогда вам должно быть знакомо это сладкое чувство удара сапогом по коленной чашечке, когда все тело пронизывает приятная щемящая дрожь, наполняющая душу истинным творческим горением. Тот миг, когда вместо бездарно отнимающего время сна, ты чистишь чьи-то ботинки или моешь полы! Когда тебе выбивают зубы и этим ты отдаешь долг родине! Я никогда не забуду этих сладких моментов!
