Нас было четыре десятка молодых рослых воинов-пращников. Ранним утром этого дня мы выбежали из казармы один за другим и встали на скалистом берегу, построившись в две шеренги по приказу Капитана.
Каждый имел крепкую пращу, сплетенную из кожаных ремешков, и перекинутую наискось через плечо прочную сумку-перевязь. В ней, как яйца в гнезде, лежали круглые отполированные камни из гранита разного веса и размера. Одеты все были в одинаковые рубахи, штаны из коричневой кожи и легкие сапоги на толстой мягкой подошве для быстрого передвижения по ровной поверхности и скалам. В случае рукопашной каждый мог воспользоваться острейшим обсидиановым ножом, заткнутым за пояс. По правую руку расположился многочисленный отряд лучников в такой же, как у нас, одежде, только окрашенной в зеленый цвет. Их большие, в рост человека, склеенные из разных пород дерева луки могли легко отправить тяжелые стрелы с каменными наконечниками на шесть-семь сотен шагов. За плечами у каждого висели два колчана: в одном были стрелы с широкими плоскими лезвиями, заточенными с двух сторон и способными при попадании наносить страшные резаные раны, в другом – с тяжелыми и острыми, как у копий, наконечниками, легко пробивающими добротные деревянные щиты, обтянутые толстой воловьей кожей.
Слева стоял самый большой отряд в две сотни человек, вооруженных длинными копьями, короткими дротиками и тяжелыми деревянными щитами, выкрашенными охрой. Копейщики принимали основной удар при прямом столкновении с врагом. Но по-настоящему нечеловеческой силой обладал еще один отряд, стоящий чуть поодаль. Тяжелая поступь и хриплое дыхание обросших густой шерстью зверолюдей невольно заставляли сердце сжиматься в тесной грудной клетке. Каждый из них был на три головы выше самого высокого воина, на неестественно широких плечах они держали огромные дубины из молодых, с корнем вырванных деревьев, маленькие медвежьи глазки свирепо смотрели из-под нависающих бровей, и все невольно отводили глаза, чтобы случайно не вызвать агрессию. Поговаривали, что эти зверочеловеки могли не только разорвать любого врага, но и при случае им пообедать.
За ними на обрыве стояла Самострельная Башня, не имеющая входов и выходов и охраняющая всю береговую линию с этой стороны. Командовал всей нашей армией Капитан, старый вояка, многочисленные шрамы на лице и теле которого недвусмысленно говорили о роде его занятий. Широкоплечий седовласый воин с прекрасно развитой мускулатурой мог научить нас сражаться с любым врагом и любым оружием.
– Воины! – громко прорычал Капитан. – Вы созданы для тяжелой армейской службы. Дело вашей жизни – выполнять приказы и убивать врагов. Дело моей жизни – научить вас делать это безупречно. Все мы подчиняемся приказам Совета Жрецов, не раздумывая и не задавая вопросов.
Он отступил на пару шагов, и из-за высокого камня выступила высокая фигура в черной длинной сутане с надвинутым на глаза капюшоном. Негромкий спокойный голос долетал до каждого из нас, проникая в самое сердце:
– Я – Верховный жрец и Хранитель нашего Рода! Темные силы сгущаются над нашим островом. Враг где-то рядом, я уже чувствую чужое дыхание. Они придут с моря на больших кораблях во главе с Героями и колдунами. Сила их огромна, как морской шторм, и все мы можем погибнуть в страшной схватке. Учитесь драться, ибо мы обязаны перед Богами сохранить наш Род. Будьте бесстрашны и яростны в битве, как были бесстрашны наши предки, завоевавшие этот остров! – Он ударил оземь посохом, увенчанным большим сверкающим камнем, и все почувствовали, как волна Силы окатила с головы до ног, проникла внутрь, раздувая хорошо развитые мышцы, а из сотен глоток полетело грозное: «Ха-а-р-ра!», как будто враг уже стоял напротив.
Начались бесконечные тренировки: днем, ночью, в жару и в дождь мы учились далеко и точно метать камни, бегать по скалам, догоняя испуганных горных коз, драться в рукопашной против одного, двух, десяти противников. Капитан не давал ни минуты отдыха, а мы становились все сильнее и крепче, и, казалось, не было силы, способной противодействовать нашему умению выживать и убивать. Мне, вообще, все давалось легко: я успевал выполнить любое задание гораздо раньше остальных и, не теряя времени, попробовать себя в стрельбе из лука и владении копьем. Камнем, выпущенным из пращи, мне удавалось с тысячи шагов попасть в мишень размером с ноготь, вызывая удивление и зависть соратников. Наш грозный военачальник только хмыкал в седые усы и придумывал мне, казалось, невыполнимые задания. Однажды, надев мне повязку на глаза, он проводил меня в лагерь зверолюдей и толкнул на поедающего овечью ногу вождя. Я уткнулся в вонючую шерсть и, выругавшись, сорвал повязку. Подняв глаза, встретился взглядом с лютой ненавистью медвежьих глаз и едва успел увернуться, – когтистая лапа просвистела в опасной близости от моей головы, а слюнявая пасть щелкнула клыками там, где мгновенье назад находилось мое горло. Отработанным ударом я всадил чудовищу под ложечку крепко сжатый кулак, а ногой резко и сильно ударил между ног. Зверь согнулся пополам, и вторая моя нога с еще большей силой врезалась ему в висок. Он как-то странно хрюкнул и упал без сознания.
Собравшиеся вокруг моего поверженного соперника сородичи опустились на колено и покорно склонили головы. Это была чистая победа! Даже полудикие гиганты признали мое воинское искусство и отвагу. Впрочем, не только этим я отличался от своих соратников. Всех воинов звали по их принадлежности к роду занятий: Лучник, Копейщик, Пращник. Меня все называли Близнец. Чей близнец, почему близнец, – никто не знал, но по-другому меня не звали. Я – Близнец! Я научился всему, что мне могли предложить, и пришел к Капитану с личной просьбой:
– Отпусти меня обследовать остров, я хочу предусмотреть наши действия в случае нападения.
– Близнец, остров неприступен. Нас окружают острые скалы, и высадиться можно только в одном месте, здесь, на песчаном пляже в бухте Спокойствия. Опять же, не я могу дать тебе разрешение… Иди к Верховному жрецу, я много ему про тебя рассказывал, он давно наблюдает за тобой. Ты… необычный воин, ты… все выдает в тебе Героя-воина. Ты послан богами. Иди к жрецу, вам давно нужно поговорить, мне больше нечему научить тебя, Близнец.
Я шел через городское поселение: мимо амбаров и складов, мимо крестьянских дворов и торговых домов, мимо детей, сидящих в дорожной пыли вдоль унылых заборов из серой каменной кладки, и смешанные чувства теснились в моей голове. Мне было жаль всех этих простых грустных людей, влачащих унылую, однообразную жизнь. Хотелось сказать им: «Проснитесь! В мире столько интересного!» Одни только мысли о неизведанных землях заставляли кровь бежать по жилам быстрее, а фантазии рисовали красочные картины непознанного.
