Коба - Блокnote

Блокnote
Название: Блокnote
Автор:
Жанры: Эротические романы | Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Блокnote"

Четыре маленькие истории.Четыре слепка, человеческой души. Книга, которая дает возможность проследовать от частного к общему, и наоборот. От камерной трагедии одного человека, до всеобъемлющего изумления всей цивилизации. Книга содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Блокnote


© Коба, 2023


ISBN 978-5-0056-3536-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЛОКNOTE

К жизни нельзя быть готовым, ей можно только болеть. Тяжело, мучительно беспросветно.

I ПРОLOG

Сколько бы я ни продавал свою душу, спрос на неё был невысок, оттого и литература моего нутра была обсценным словом, не кормившим меня, вынуждавшим к действию. Работа же, с хорошей периодичностью, тоже сбоила. Я не мог ужаться, будучи уже таковым, как нельзя выдохнуть, имея вакуум в грудной клетке. А ужимать жену и дочь в целом для меня было противоестественно. Из неудобной ситуации может быть только неудобный выход. И я вышел.

Переезд.

Жены к родителям.

Меня на новую работу.

В новый город…

II ОТDEL

Человек в форме включает камеру. Человек в форме просит вытащить всё из карманов. Меня досматривают, проверяется кошелёк, телефон. Человек в форме задаёт вопрос:

– Проживаете ли вы в данный момент в городе Сочи?

– Нет.

– Какова цель визита?

– Трудоустройство.

– Так, значит, переезд?

– Не совсем.

– То есть как?

– Частично.

– Съём?

– Отель.

– Понятно.

Моя сумка ставится на стол. Граждан берёт изумление, меня – стыд, я выкручиваюсь:

– Это, порвалась, значится.

– Угу.

Безуспешно.

На заднем плане мужик лет тридцати семи торгуется на половину, понять бы ещё на половину чего, а фуражка тем временем открывает отдел за отделом. Мои крупы по всему столу. Человек в форме чихает, забрав с избытком банки кофе. Приходит в себя. Открывает портфель, разминает мои тапки. Извлекает палку колбасы. Смотрит в боковой карман, вот это уже что-то. Вынимает кусочек органического стекла слегка вытянутой прямоугольной формы. На лице отдела один и тот же неподдельный интерес. На моём лице вообще полное отсутствие признаков присутствия. Я вспоминаю, какая увлекательная игрушка это была когда-то. Мужчины с табельным лижут этот кусок, ставят под фонарь, а дело не идёт. Помимо того, и мне-то, в целом, говорить нечего. Никаких оправданий не было от слова совсем. Я положился на волю случая, и это было единственное прогрессивное решение. Дело, не обретя успеха, двинулось дальше. Мужик как-то стих, начал что-то писать. А тем временем раздался разящий вопрос.

– Марихуана!

– Что?

– Марихуану употребляешь?

– Нет.

– А почему?

– Ну а зачем? – переспросил я. А сам и думаю, какой тонкий, однако, стал лёд. Не такой тонкий, как конверт травы, оставшийся дома, но достаточно ненадёжный, чтобы по нему ходить.

– Пьёшь?

– Все мы не без греха.

– Собирай вещи и присядь пока.

Сажусь рядом с мужиком.

– Слышь, ты как так-то, ё-мое?

– Честно, сам ещё до конца не понимаю.

– А сам-то чё, дальняк?

– Нет конечно, пару часов ходу.

– О-о-о, земляк, чё ли, так ты рассказывай, чё каво! Небось жить негде, ща мы тебе такое жильё отстрелим, я шарю.

– Да собственно-то ничего необычного…

III ПУTЬ

Я взял большую дорожную сумку и выволок себя из квартиры. Дверь заперли изнутри. Ах, ежели б я только мог знать, сколько раз услышу, как в замочной скважине работал механический гений, сколько раз я буду отупляющим взглядом смотреть с той стороны жизни. Эта витиеватая прорезь в металлическом пятаке замка, чёрт возьми, сколько надежды она дарила все эти годы. Я невольно скривил лицо. Рука, что держала раритетную сумку, стала гореть. Прикинув так и эдак, начал шоркать ногами вниз. Зуб даю, эти полы видели больше жизни, чем те, кто их топчет. К сожалению, им пришлось понаблюдать и за тем, как моя нафталиновая сумка, точнее её верой и правдой служивший замок, ушёл в запас. Это была самоволка. А значит что? Булавки не было, то бишь человеческой ГОСТовской. Богатство моё было иного рода. Минималистичные, позолоченные, эдакие булавочки три четверти. Ими даже нельзя было покончить с собой. А видя их, именно этим мне и хотелось заняться. Пятнадцать или двадцать актов насилия над трупом сумки, и троянская лошадь снова в строю. На выходе разлюбезничался с нищим. Наши глаза были до краёв наполнены надеждой. Мы договорились бы тогда о чём угодно, жаль, у меня не оказалось свободной сигареты. Сдаю багаж. Сажусь в машину. Ёжусь. Свободной ладонью я потираю пунцовую лапу, а пальцы пульсируют и горят. Всю дорогу размышляю о глазах. Сумел ли тот нищий разгадать мои морзяночьи перемигивания. Ведь к вечеру я могу оказаться на его месте, только совсем в другом городе. Брони на отель нет, рассчитано всё так, что ровно через шесть часов мучительного шейка, спустя нескончаемые кружева горного серпантина я успеваю пройти регистрацию. И фактически я пережил каждый лихой виток, и все они походили на произвольную программу фигуриста. Каждая минута приближала меня к морю и смерти. Периодически наоборот. Проезжая мимо поста, мы с водителем проявляли такой живой интерес к дороге, что даже инспектору это показалось подозрительным. Да-да, это самое подходящее слово.

Отношение моего водителя к дороге такое необязательное. Думаю, он не был атеистом: столько раз положиться на руку господа за десять минут мог только искренне верующий человек. Вся наша поездка строилась вокруг веры. Моей – в водителя, его – в бога. Гражданин инспектор верил в закон. В закон подлости, видимо. Вызывает он водителя, тот нежно, как к матери:

– Дорогой, что ты хочешь, без проблем, брат. Вот, держи, дорогой, – протягивает документы и выходит из минивэна. Жду. Рассматриваю стёртые кнопки приборной панели, дверных ручек. Этот аутентичный и сугубо интуитивный интерфейс. Смешно, наверное, наблюдать, как люди бьются в истерике, не понимая, как выбраться из этой адской колесницы. Несколько минут ожидания, второй инспектор у моего окна, искра, буря:

– Документики предъявляем.

В целом вы подумали верно. Бумаги мои лежат в багажнике минивэна, из которого нет выхода. Мои глаза выдают панику, тёплый уютный бушлат пускает слюну:

– Документы, говорю, предъявляем, чего сидим.

А мы не сидим, я поворачиваю голову вправо, размышляя о том, может ли хокку быть молитвой японским богам в этой машине смерти. Ответ – нет. Метод перебора, он же в простонародье – тыка, зажигает фары, гасит их, включаются дворники. Ручка непоколебима. Фуражка в азарте, водитель в лёгком бреду, я чувствую, как он медленно отрекается от меня. Ладони вспотели. Иду ва-банк. Не без труда опускаю стекло до конца и крайне вежливо:

– Не могли бы вы попросить моего друга открыть мне дверь? – мой друг слышит это и молчит. Немая пауза затянулась. Я нахожу глазами водителя и вижу, что его смуглое, но дико побледневшее тело медленно срывается с места и направляется ко мне. Он любезно открывает для меня все двери. Я достаю из портфеля паспорт, показываю.

– Пройдёмте в отделение, – говорит он мне.

– Собственно так я сюда и попал, а тебя уже досмотрели?


С этой книгой читают
…В сексе желанием больше является та секунда, когда нос у носа, но все вне. Уши дико закладывает, как на дне океана, а кровь вскипает, как в космосе. Момент, когда сердце надламывает ребра, а с языка начинает лить слюна. Воздух звенит и вибрирует, а все, что вокруг, перестает быть. Когда подушечки пальцев спускаются из-за ушных раковин, прямо по шейной магистрали через оба соска на ее грудях, запнувшись, аккуратно минуя пупок… Книга содержит неце
Займу пару минут вашего времени, но обещаю, что они будут потрачены не зря.Человек – есть память своей эпохи. Его поступки, его слова и взгляды, все в нем тонко и отзывчиво. Во всяком случае, с этого положено начинать всякий жизненный путь. А вот то, во что мы превращаем его с течением времени и есть великое таинство жизни. Ее томительная интрига, ее нетронутая соль
Между нами, губами для,Безызвестных губерний воткнули кляч,Между нами больше, чем февраля,Между нами жизнь, ты ее заначь.
Три языческих бога и одна богиня, призванные Зевсом со всех концов Ойкумены на курсы просветления разума и повышения квалификации в Древнюю Грецию, шалят с игрой в шары сотворенья. Застигнутые врасплох в момент метания жребия, получают от возмущённого шефа нагоняй. А ещё воспитательное задание отправиться через две тысячи двести двадцать два года в Россию, провести там сто лет и с помощью выбранного ими человека повлиять на развитие страны и обще
Книга об отношениях Ивана и Аннет. В рассказе описаны несколько видов минета. Надеюсь, что вы приятно проведете время за прочтением моей книги.
Рассказ о встречах Антона и Дуни, описывается девять способов куни. Надеюсь, что вы приятно проведете время за прочтением моей книги.
На страницах этого сборника вы встретите писателей, журналистов, поэтов, художников, композиторов, артистов, режиссеров и других персонажей.Кто-то еще совсем не понял себя, кто-то – лишь вступил на путь к этому знанию, а кто-то – уже нашел свое место в мире.Важные роль в их истории занимают и романтические чувства: влюбленность, обожание, зависимость, счастливая любовь – каждый проживает это по-своему.Однако персонажей объединяет одно. Все они от
Сборник стихов В. Козырева – это целый пласт человеческой жизни. Писавшиеся, когда молчать было невозможно, они – своего рода бунт против серой убогой и безысходной советской действительности времени упадка.Сохранившиеся каким-то чудом, эти стихи – словно крик о помощи из далекого застойного прошлого, окошко в настоящий «тот» мир, где «беспредельно нелюдима эта одурь в нас самих». И все, что остается автору, это искать себя там, где «горизонт, уб
Из книги юный читатель узнает об истории журналистики и о её значении для человеческой цивилизации. Огромное многообразие жанров, а также многочисленные трудности и подводные камни ожидают каждого, кто изберёт эту непростую, но очень интересную и яркую профессию. Перед вами – книга-путеводитель. В ней описана специфика каждого из жанров журналистики, а также приведено множество любопытных фактов и профессиональных терминов. Это не только погружен
ПАМЯРКОТЫ это небольшие смешные, иронические, сатирические рассказы, в стихотворной форме. А с учетом белорусской ПАМЯРКОВНОСТИ (покладистости) я их называю – ПАМЯРКОТЫ. Пожалуй, вы слышали знаменитый, классический анекдот о белорусской ПАМЯРКОВНОСТИ (ПОКЛАДИСТОСТИ): «Во время оккупации, немецкий комендант собрал на городской площади все население и объявил, что завтра вас будут вешать. И чтобы обязательно все явились к 10-00 и без опозданий. И в
ПАМЯРКОТЫ это небольшие смешные, иронические, сатирические рассказы, в стихотворной форме. А с учетом белорусской ПАМЯРКОВНОСТИ (покладистости) я их называю – ПАМЯРКОТЫ. Пожалуй, вы слышали знаменитый, классический анекдот о белорусской ПАМЯРКОВНОСТИ (ПОКЛАДИСТОСТИ): «Во время оккупации, немецкий комендант собрал на городской площади все население и объявил, что завтра вас будут вешать. И чтобы обязательно все явились к 10-00 и без опозданий. И в