Стадион подпевал известной рок-группе так, что даже в служебных помещениях стоял гул голосов. А мне так и вовсе било по ушам не хуже, чем если бы я находился рядом со звуковыми мониторами. Точнее так было бы раньше, сейчас, с повышенной чувствительностью, подаренной наследием зверобога, я бы такого не выдержал. Я бы и отсюда свалил, но, глядя на счастливые глаза Алёны, вцепившейся в руку, молчал.
– Это служебные помещения, проход закрыт. – Возле дверей отирались двое крепких ребят в костюмах и с гарнитурами, но после того, как внимательно изучили протянутый им бейджик, отступили в сторону. – Проходите.
– Ну что, довольна? – Я завёл подругу в коридор, куда выходили двери гримёрок артистов. – Сбылась мечта?
– Ага!!! – Алёнка буквально светилась от счастья. – Знаешь, как я в детстве мечтала за кулисами побывать?! Смотри, смотри!!! Это же Алекс Алебарда!!! Как думаешь, могу я у него взять автограф?!
Я покосился на тощего хмыря, изукрашенного татухами по всему телу, включая лицо, и обряженного в какие-то тряпки, то ли юбку, то ли просто рванину, с важным видом шествующего по коридору в окружении свиты помощников и подтанцовки. Он мне сразу не понравился, однако я никогда не спешил критиковать то, чем увлекаются другие. Да и поверить в то, что это чучело понравится девушке больше, чем я, было практически нереально.
– Конечно, – я одобрительно улыбнулся своей красавице, – в этом и смысл похода за кулисы. Так что давай смелее.
Алёна улыбнулась мне и двинулась к певцу, доставая блокнот. Моя девочка хоть и скромничала, но подготовилась как надо. Да и выглядела на двенадцать баллов из десяти. Ну я и не сомневался, она и так у меня красавица, а как узнала, что мне удалось достать билеты на концерт, так и вовсе почти сутки провела, наводя марафет и подбирая наряд. Спа, маникюр, педикюр, депиляция, меня только от одних слов потряхивало, и это я ещё молчу про поход по магазинам в поисках идеального наряда.
Я-то, наивный, думал, что можно надеть джинсы, футболку – и норм. Ага, щаз. Когда я это предложил, на меня посмотрели, как на идиота. Причём не только Алёна, но и остальные девчонки, привычно тусовавшиеся у нас в комнате. Я уже на то, что она стала проходным двором и местом сбора команды, внимания не обращал, да и Семён пообтёрся и вполне нормально общался со своими кумирами. А с Матвеем они и вовсе подружились, особенно после того, как Сёма достал кузнецу какие-то редкие присадки. Но парни как раз со мной были солидарны, а вот девчонки облили литрами презрения, так что пришлось ехать с Алёной в торговый центр. И надо сказать, к такому жизнь меня не готовила.
Я всегда считал, что рокеры – это что-то грязное, волосатое, даже сказал бы патлатое и вечно пьяное. Оказалось, ни фига. Девочки придумали своё направление, гламурное, так сказать. Даже назвали так же, глэм-рок. Косухи, шипы, металлические клёпки и при этом коротенькие кожаные шортики, чулочки, каблучки, короче, бомба. Мне понравилось, причём настолько, что я чудом удержался, чтобы не снять это всё с Алёны прямо в примерочной.
Так что, когда девушка в чёрной блестящей коже отправилась за автографом, я волновался лишь о том, что этот певец ртом может положить на неё глаз. Понятно, что тогда я его ему же на задницу и натяну, но на душе всё равно скребли ревнивые кошки. Так что я внимательно следил за Алёной и, мгновенно рванувшись, успел поймать девушку, когда телохранитель отшвырнул её от этого разукрашенного урода.
– Что за нах?! – принялся вопить татуированный. – Какого хера это быдло тут делает?! Я же ясно сказал, никаких фанатов!!! Мало того что пришлось переться в этот Задрищенск, так ещё всякая шваль лезет изо всех щелей!!!
– Ты в порядке? – я заботливо осмотрел свою девочку и, дождавшись кивка, поставил её на ноги. – Подожди секунду.
– Вить, не надо, – начала было Алёна, но уже не успела.
Расстояние было небольшое, и мне требовалось лишь руку протянуть. Точнее, кулак. Пара точных ударов, и оба охранника битыми тушками улетели в разные стороны, под звонкий визг девчонок из кордебалета. Сам же Алебарда даже дёрнуться не успел, когда я поймал его за шею, приподнимая над полом.
– Слышь, папуас, – я притянул его к своему лицу, чтобы певец ртом как следует разглядел горящие жёлтым глаза. – Ты, скоморох хренов, берега попутал? Так я тебе мозги вправлю, засуну твою голову тебе же в задницу, где ей самое место.
– Витенька, пожалуйста, отпусти его, – Алёна, видя, что происходит, кинулась ко мне, но под горячую руку лезть не пыталась, уговаривала издалека. – Витя, они же полицию вызовут.
– Лучше труповозку, – я усмехнулся в лицо Алебарде. – Собрать останки этого урода. Хотя закрасить будет проще.
Папуас что-то хрипел, болтаясь как говно в проруби, его шестёрки орали. Девки визжали. Правда, никто из них на меня так и не бросился, а я уже приготовился отбиваться. Тем более оружие было в руке, не зря же чувак Алебардой назвался. Вот и проверю боевые качества. Однако нашему веселью помешали.
– Виктор, могу я попросить отпустить артиста? – Голос, раздавшийся у меня за спиной, заставил остальных заткнуться, столько уверенности и силы в нём звучало.
– Попросить можно, – я повернулся к новому действующему лицу. – У нас свободная страна, можно делать что хочешь. Другой вопрос, прислушаются ли к твоей просьбе.
– Тогда пожалуйста, – высокий, крепкий мужчина с ярко-красными волосами и глазами чуть улыбнулся мне, не меняя вежливого выражения лица. – Я отвечаю за обеспечение безопасности данного мероприятия и мне не хотелось бы с тобой ссориться. Тем более давно хотел познакомиться. Племяшка много о тебе рассказывала.
– Представляю, что она там сочинила, – я ухмыльнулся и отпустил папуаса. – Не верьте, это всё неправда. Я не такой.
– Сомневаюсь, – рассмеялся мужик, протягивая мне руку. – Любомир. Дядя Катерины.
– Меня вы знаете, – я пожал её, – это Алёна, моя девушка.
– Очень приятно, – Милорадович элегантно поцеловал руку зардевшейся Алёнке. – И приношу свои искренние извинения за этот досадный инцидент. К сожалению, воспитание некоторых артистов оставляет желать лучшего.
– Или, точнее, паяцы вообразили себя хозяевами жизни. – Если начальник охраны был обязан быть корректным по отношению к объекту охраны, я мог выражаться, не выбирая слова. – А раньше их в города не пускали.
– И за кладбищем хоронили, – кивнул Любомир. – Но из соображений служебной этики я не могу обсуждать нанимателей.
– Да вы тут оху… кх-кх-кх, – в этот момент в себя пришёл певец ртом, завопивший фальцетом, но закашлявшийся из-за сжатого горла. – Да вы знаете, кто я?! Да я…
– Покойник, если не заткнёшь хлебало, – рыкнул я, снова зыркнув на папуаса, отчего тот снова хлопнулся на задницу. – Как вы с этим дерьмом работаете, не представляю.
