Эта книга посвящена изучению детей и их семей, испытывающих трудности. Мишель Венсан пишет уже более двадцати лет. Он создает образ детского психиатра-психоаналитика за работой, с которым может идентифицироваться любой специалист, который трудится в учреждении. В своей книге он постоянно обращается к клинической работе и лишь в третьей части предлагает нам свои теоретические разработки. Это живая теория, берущая начало в клиническом опыте, а не предшествующая ему, напоминающая о деятельности З. Фрейда и о теоретических открытиях учителей Мишеля Венсана – С. Лебовиси, Р. Дяткина, Э. Кестемберг, а также А. Фрейд, М. Кляйн, Д. В. Винникотта…
Автор на протяжении всей книги соединяет понятия «индивид», «группа», «учреждение» и «пространство», «время», «психическая репрезентация». Ребенок, подросток никогда не рассматривается отдельно от объектов любви и окружения, в то же время автор не забывает и о внутренних психических процессах. Он не увлекается раскрытием показных проявлений отрочества, такой недостаток мы слишком часто находим во многих работах, посвященных этому периоду.
Автору посчастливилось достаточно долго работать в легендарном детском психиатрическом учреждении 13-го округа Парижа. Это учреждение стало известно благодаря опытным специалистам различного профиля, сторонникам теории психоанализа, которые не игнорируют и другие подходы. В клинике постоянно ведутся текущие записи, что создает возможность для пересмотра точек зрения, для индивидуального и коллегиального взгляда со стороны, а также для открытости внешнему миру. Долгий период существования данного учреждения и сплоченность его персонала сделали возможными лонгитюдные исследования. Многочисленные клинические случаи, излагаемые Мишелем Венсаном на протяжении всей книги, описывают терапевтические моменты, иногда краткосрочные: влияние окружения, прекращение и возобновление работы несколько лет спустя, последействие[1], разворачивающее фигуры времени, свидетельствующее одновременно как об окончании детства, отрочества, так и о незавершенности, свойственной жизни и… смерти человека. Он предлагает нам поразмышлять о жизни подростка, психическое развитие которого разворачивается в течение десятилетия (с 10 до 20 лет). Эта динамика развития позволяет нам оценить прогрессии, регрессии, отклонения, непрерывность, прерывистость, нарушения, кризисы…
* * *
В первой части книги речь пойдет о встрече ребенка и его семьи с группой консультантов. Показано, как эта встреча задана с самого начала – с обращения за консультацией. Семья и ребенок сразу сталкиваются со строгими, четкими, но в то же время подвижными и гибкими рамками, и это позволяет каждому из участников встречи подумать о своем месте в этой системе. Руководителям многих медицинских центров психолого-педагогической и психологической помощи стоило бы задуматься о такой организации приема страдающих детей и их семей. Команда, состоящая из специалистов различного профиля, наблюдая проявления точек зрения и опыта, оценивает семейный симбиоз и способность каждого члена семьи к индивидуации через зеркало, которым является эта команда; данная оценка производится в паре социальный работник – консультант, как указывает Мишель Венсан. Консультация тогда является творчеством – динамической и уже терапевтической, работой. Консультант вместе с командой специалистов различного профиля участвует в оценке ситуации и дальнейших показаний.
Я был особенно заинтересован ролью в этом процессе детского психиатра-психоаналитика. Каково быть детским психиатром и психоаналитиком? Находясь среди расщепления и спутанности, как можно менять позиции, взгляды в зависимости от сложившейся рамки, от функции, которую мы выполняем, от уровня символизации ребенка и его семьи и от требований каждого? Как можно иногда переставать, с психоаналитической точки зрения, быть психоаналитиком в полном смысле этого слова, если ситуация этого требует? Мишель Венсан постоянно это подчеркивает: вот психоаналитик лечит с помощью кушетки, а вот лицом к лицу, то в психодраме, то как ведущий консультацию… Эти многочисленные грани деятельности детского психиатра-психоаналитика позволяют в игре ролей и функций уловить, рассмотреть, оценить – в рамках неукоснительных правил – возможность перехода к другому терапевту… Такая полисемия возникает благодаря роли Третьего лица, которое оценивает возможность различать Я и Другого в игре переходов, соединений, настроек, связей… прерывистости в непрерывности. Эта деятельность детского психиатра-психоаналитика требует постоянной работы горя и может благоприятствовать развитию способностей к интроекции у группы консультантов, семьи и ребенка. Это предполагает подготовку психоаналитика для работы и с детьми, и со взрослыми.
Я надеюсь, что в будущем в рамках Международной психоаналитической ассоциации и входящих в нее психоаналитических обществ удастся формализовать обучение, учитывающее двойную перспективу: с одной стороны – ребенок, подросток, а с другой – его семья. Большая заслуга Мишеля Венсана состоит в том, что он настаивает на этих аспектах. Любое взаимодействие с ребенком или подростком происходит через его семью. З. Фрейд подчеркивал это уже в 1920 году в «Психогенезе одного случая женской гомосексуальности» в отношении анализа восемнадцатилетней девушки: «Родители требуют, чтобы их ребенка вылечили… Они подразумевают под здоровым ребенком такого ребенка, который не создает проблем своим родителям… Врачу может удаться вылечить ребенка, но после излечения тот пойдет своим собственным путем с еще большей решимостью, и родители будут недовольны еще больше, чем раньше. То есть важно, приходит ли человек к необходимости психоанализа самостоятельно или его подталкивает к этому кто-то другой, хочет ли он измениться сам или этого хотят за него родственники, которые его любят (или те, от кого можно было бы ожидать любви)».
В целом достижения современного психоанализа кажутся мне фундаментальными. Авторы развивают теорию Фрейда, которая уже не сводится к теории репрезентации и выявляют метапсихологическую нераздельность пары понятий: «галлюцинаторная реализация желания» и «репрезентация отсутствия репрезентации» (А. Грин, К. и С. Ботелла). Это позволяет нам иметь в распоряжении единый корпус теории, не зависящий от возраста или патологии субъекта. Наконец важно организовать цельную, связную и упорядоченную структуру подготовки в сфере различных «пси-», принимая во внимание тот факт, с моей точки зрения, что психоанализ является «второй» профессией, продолжающей первое образование. В самом деле, мне представляется крайне важным иметь возможность соизмерить психоанализ с чем-либо другим, сопоставить его с чем-либо инородным, чтобы он стал сам для себя «инородным телом» (Ж.-Б. Понталис. Предисловие к работе «Вопрос о непрофессиональном анализе» З. Фрейда).
