Луна холодным, серебряным светом освещает комнату, подчёркивая белизну обнажённых тел. Двое, стоят напротив друг друга. Один высокий, худой, словно скелет обтянутый кожей, видно каждое ребро на его грудной клетке. Второй, на голову ниже, коренастый, с хорошо развитой мускулатурой.
– Готов ли ты брат мой, жизнь отдать во имя Господа нашего? – спросил крепыш.
– О да брат! – кивнул долговязый. – И жизнь, и кровь свою отдам. Исполним, что должно нам!
Крепыш нагнулся, и поднял с пола нож. Приставив отливающее холодным светом лезвие ножа к горлу долговязого, он прошептал:
– Во имя Господа нашего! – и ударил его ножом в шею, кровь худого залила ему грудь.
Крепыш стал бить худого ножом по шее. Тот прислонился к стене, у него из горла шла кровь, он что-то шептал, но речь его была невнятна. Потом он рухнул на кафельный пол. Коренастый положив рядом с бездыханным телом нож, подошёл к раковине, смыл с себя кровь. Затем, одел валявшуюся на полу больничную пижаму.
– Да сбудется Господи воля твоя! – прошептал он и вышел в коридор.
Медленно шёл он по коридору, залитому холодным, серебряным светом.
Глава 1
5 сентября 1990 года. Казань
Я медленно иду по какому-то коридору залитому холодным, серебреным светом, а сверху, раздаётся голос:
– Оперуполномоченный Добрынин свяжитесь с дежурной частью!
Голос так напугал меня, что я, потеряв равновесие, падаю и лечу в низ. Впрочем, полёт мой не долог, я всего лишь упал на пол со стульев. Из этих самых стульев я соорудил себе ложе в кабинете, надеясь ночью поспать, пока нет заявок. Теперь вот барахтаюсь на полу среди стульев, а неугомонный дежурный орёт по громкой связи:
– Оперуполномоченный Добрынин свяжитесь с дежурной частью!
Наконец я встал и подошёл к столу, взял трубку прямой связи с дежурной частью.
– Советский райотдел милиции, оперативный дежурный Шмонов, – бодро хрипит в трубке Валерка Шмонов.
– Чего шумишь?! – я отчаянно зеваю.
– Спишь крепко, – веселиться Шмонов.
– Сколько времени?
– Четыре часа утра.
– Ну и что ты хочешь в такую рань?!
– Тут такое дело Гоша, в психушке, один шизик другого зарезал. Съезди, посмотри.
– Один псих зарезал другого! – я окончательно проснулся. – Они же не субъекты уголовного права! Чего там смотреть?!
– Гоша, это пустая формальность, но съездить нужно.
– Давай часиков в семь съезжу, – я надеялся ещё поспать.
Но дежурный не умолим:
– Нет, езжай сейчас! Неизвестно еще, какое утро выдастся. Дежурная машина ждёт тебя.
–Ладно, – буркнул я и положил трубку.
Кроваво-красный рассвет озаряет листву на придорожных деревьях. Чёрный асфальт блестит после дождя, отражая жёлтый свет светофоров и фонарей. Прекрасен спящий, утренний город, только некому лицезреть эту красоту. Пусто на улицах в такой ранний час. Рослый, сонный санитар встретил меня у главного входа.
– Здравствуйте, – сказал он, отчаянно зевая. – Владимир Семёнович, наш завотделением ждёт вас.
– А что он делает здесь в такое время? Дежурит?
– Нет, – замотал головой санитар, – мы ему сообщили о случившемся, и он сразу пришёл из дома. Живёт здесь неподалёку.
По моим наблюдениям симпатичных мужчин крайне мало. Я тоже непривлекателен, это моё мнение, свою неказистую физиономию созерцаю в зеркале каждое утро. Чем больше смотрю, тем меньше нравлюсь сам себе. Однако доктор с первого взгляда понравился мне. Почему так? Непонятно. Ведь далеко не красавец он.
Высокая, нескладная фигура, длинные, светло – каштановые волосы и бородка клинышком. А глаза! Умные, грустные, и всё понимающие. Он представился:
– Велесов Владимир Семёнович, – заведующий мужским отделением.
– Добрынин Игорь Дмитриевич, оперуполномоченный уголовного розыска, – в свою очередь отрекомендовался я.
– Пойдёмте в мой кабинет, – предложил Велесов.
Происшествие наделало много шума в отделении. Больные сновали туда-сюда по коридору, с любопытством поглядывая на меня. Один из них, сухонький старикашка лет шестидесяти, бочком подойдя ко мне, тихо спросил:
– Гражданин милиционер, а вы сюда с пистолетом приехали?
Ответить я не успел.
– Дядя Ваня иди спать, – Велесов взял дедульку за локоть, и отправил в палату. Подойдя ко мне, он предложил: – Пройдёмте в мой кабинет.
Первое что мне бросилось в глаза в кабинете Велесова – два авиационных кресла.
–Провожу сеансы гипноза со своими пациентами, – пояснил доктор, перехватив мой взгляд, – садитесь и вы в одно из этих кресел. У вас утомлённый вид.
– Благодарю вас, – вздохнул я. – Но боюсь расслабиться и уснуть в кресле.
– Не беспокойтесь, – улыбнулся Велесов, – Вы узнаете об инциденте, все, что считаете нужным, но ещё и отдохнёте. Это я вам обещаю.
– К сожалению, я ограничен во времени.
– Не беда, – Владимир Семёнович встал, и достал с полки песочные часы, – наша беседа, точнее сеанс релаксации продлиться не более тридцати минут. За это время вы успеете отдохнуть, и выполнить вашу работу.
– Спасибо коли так,– кивнул я. – У вас на столе книги, и отнюдь не по психиатрии. Иосиф Флавий: «Еврейские войны», Плутарх: « Параллельные жизнеописания».
– Люблю историю, – улыбнулся Велесов. – впрочем, обо мне поговорим позже, а пока рассмотрим обстоятельства, благодаря которым, мы с вами Игорь Дмитриевич познакомились. Я приготовил истории болезней обоих участников драмы. Итак, потерпевший: Нечаев Сергей Петрович 1951 года рождения. Диагноз: шизофрения. В нашем отделении находиться месяц. До этого наблюдался амбулаторно по месту жительства. Убийца: Зинченко Павел Данилович 1973 года рождения. Диагноз: парафрения, >1у нас находиться третий год.
Пока Велесов говорил, я находился в полудрёме, но мозг мой на удивление работал чётко, фиксируя каждое слово.
– Поведение Зинченко было спокойным, – продолжал Владимир Семёнович. – До сегодняшнего дня никаких эксцессов за ним не наблюдалось. Перед вашим приходом, я побеседовал с ним. Зинченко пояснил, что из столовой он похитил нож, и держал его в подушке.
– Значит, Зинченко заранее спланировал убийство. Чем же он объяснил свой поступок?
– Он заявил, что является слугой Господа. Его господин приказал ему принести в жертву Нечаева. Со слов Зинченко, кровь жертвы призовёт новых слуг Божьих. Зинченко рассказал, что слышать голоса начал примерно полгода назад. Они рассказывали ему о сотворении мира.
– Наверное, познавательно слушать эти голоса, – усмехнулся я.
– Тут Игорь Дмитриевич интересно вот что: раньше Зинченко был совершенно равнодушен к религии. И вдруг он начал на память цитировать отрывки из Ветхого завета. Откуда он мог получить эти знания? Родители его атеисты, оба работают в райкоме партии. Просвещать Зинченко в вопросах религии, было не кому.
– Так что, по-вашему, голоса эти существуют на самом деле?
