Когда такси уехало, и я остался с ноутбуком и сумкой посреди кривой сельской дорожной колеи, меня сразу посетила мысль о некой спонтанности принятого мной решения, утащившего меня в эту деревенскую даль.
Лес, начинающаяся с двух повидавших лучшие дни домов деревня. Все это было так гротескно по сравнению с застрявшим в памяти городом, что хотелось просто остаться и надышаться свежим воздухом чтобы хоть как то убрать привычную памятную пелену.
– Вам кого дядь? – раздался детский голос откуда снизу.
Я повернул голову и увидел девочку на велосипеде. Хотя как девочку, она выглядела почти как мальчик, даже была одета как он.
– Мне?
– Ну да. Тебе.
Я снова посмотрел на ребенка. На его беззастенчивую навязчивость к совершенно незнакомому человеку. Затем она посмотрела на мой ноутбук и на мгновение застыла.
– Ты не местный да?
– Нет.
– Да. Местных я всех знаю – задумчиво заметила она и снова начала разглядывать серую крышку ноутбука.
– У вас здесь есть причал?
– Причал?
– Да. Где лодки.
– Ах причал, так это тебе дальше по деревне, где—то в середине найдешь. Там несложно. Просто держись левее и сам увидишь. Река у нас большая, все видать.
Я кивнул. Заблудиться в деревне и вправду было бы сложно.
Двигаясь по деревне, я с удивлением обнаружил, что ни о каком запустение речи и не шло. Более того, несколько домов были совсем новыми, кирпичными с красивыми вырезными рамами. Совсем не похожими на пластиковые новоделы, которые так часто устанавливают в современных домах. А ведь изначально предполагалось, что это полуразрушенное селение.
Дойдя примерно до середины, я наконец увидел причал. Он был небольшим, можно сказать компактным и несомненно служил своего рода гордостью, так как весь состоял из свежих досок, аккуратно подогнанных друг к другу. Разве что потопленная лодка портила вид, но зато две остальные смотрелись более чем здорово. Даже моторы были вроде как японские. Тут я увидел двух сидевших на раскидных стульях подростков. Очевидно местных мелких предпринимателей.
– Быстро едет? – спросил я, указывая на ближайшую лодку.
– А тебе куда надо дядь? —спросил белобрысый улыбающийся парень – тут больше от места зависит.
– Не понял?
– Да вот видишь на дне лежит, тоже быстро ездила и увы. Никуда больше не надо.
– Тогда я медленно поеду. Мне до бледной поляны надо.
Подростки переглянулись. Затем он из них недоверчиво спросил.
– А тебе дядь зачем?
– Я ученый. Исследую растения.
– И что там можно исследовать? Гиблое место, разве что борщевик там растет и все.
– Вот его то я и хочу исследовать. Если конечно смогу взять у вас лодку. Вы ведь даете её в прокат верно? – сказал я указывая на небольшую доску с ценниками аренды лодок – кажется шестьсот рублей за час?
– Это если по реке кататься. А тут поездка целая, в час никак не уложиться.
– А по карте недалеко было.
– Так это по карте, по карте. Тут места вон какие, никакие карты не помогут.
– Хорошо. Тогда сколько? Сколько вы хотите за то чтобы довезти меня туда.
– Пять тысяч. И половину сразу. – неожиданно сказал второй, и как оказалось тоже коротко стриженная девочка.
– Однако – только и сказал я, наблюдая, как быстро растут цены – давайте остановимся на 3500 это вполне разумная цена.
Двое детей снова переглянулись и видимо после непродолжительного внутреннего спора, все же приняли общее решение.
– Только деньги вперед— сказал парень – а то знаем мы вас городских, сперва одно обещаете, а потом другое.
– А много тут городских ездит?
– Да всякое бывает – сказал парень, подымаясь и направляясь к лодке – только ноутбук ваш в сумку уберите, а то может намокнуть, поедим быстро чтобы до темна успеть.
– Да у меня фонарик есть – сказал я.
Но мальчик лишь на это скривился и стал отвязывать лодку. Напевая себе под нос какую—то песенку. Я снова посмотрел на ценник лодок, почему—то сразу я совершенно не обратил внимания что написан он был детской рукой, хотя, казалось бы, такой важный момент должны регулировать взрослые.
Ступая по институту Ботанических Исследований сокращенно ИБИ. Вышкин Федор Евгеньевич думал лишь о том, что будет очень зол, если Мозалев Евгений Петрович, единственный его друг, вместо ожидаемой пропажи просто окажется тут, привычно ночуя на своей работе.
Он прошел по огромному мраморному холлу и направился прямиком к кабинету. Закрыто. Федор достал номер и пробежался по контактам. Из всего университета он знал лишь одного о мог ему помочь и если профессора не окажется на месте, то Ольга его просто съест своими переживаниями о милом брате.
Профессор Николай Семенович Плейшнер, с которым его познакомил Женя, ответил не сразу, перед этим попыхтев и прожевав "алло": —да голубчик, я вас слушаю
– Это Вышкин Федор.
– Да, да. Я узнал вас.
– Вы на работе?
– В кабинете, а что?
– Я к вам сейчас зайду, я в университете сейчас, думаю, нам стоит увидеться.
– Заходите конечно, у меня как раз свободная минутка.
Федор хмыкнул. Чем, чем, а особой деликатностью профессор никогда особо не отличался. Постучав по медной табличке, Федор потянул ручку и сразу уловил запах некой тлетворности которую так расточительно распространял профессор.
– Проходите мой дорогой, проходите. Давно мы с вами не виделись.
– Год назад примерно.
– И три месяца. Память старика еще не подводит – улыбнулся Плешнер – как ваши дела?
– Все хорошо – пожал стариковскую руку Федор – только вот Евгений куда—то пропал. Второй день на связь не выходит.
– А Евгений Петрович? Так он за свой счет командировку взял, хотя я говорил ему, что это дурное дело.
– Дурное?
– Да. Дурное – невозмутимо посмотрел на него профессор и пожевал край своих очков – там, впрочем, вся затея дурная, но вы ведь знаете нашего умника, уж коль что взбредет в голову так никак не вытащить. Вот и поехал, за свой счет.
– А куда?
– Да под Тверь куда—то. Я прям точно место не помню. В деревню, место свое загадочное искать.
– Загадочное? Признаться, я не совсем понимаю, о чем речь.
– Мда – профессор скривился и с любопытством на него посмотрел – стало быть, вам он не говорил о своих так сказать исследованиях?
– Сколько скептицизма. Но нет, не говорил.
– Оно и понятно, так как там дорогой мой нет ничего чем можно гордиться.
– Николай Семенович, давайте ближе к делу. А то всё тяните, да тяните. Чем он заниматься то начал?
Профессор смерил его взглядом, затем на минуту задумался, видимо обдумывая целесообразность ответа и возможность проглотить данное резкое замечание, но потом, видимо сдавшись своей стариковской словоохотливости, всё же решил рассказать о наболевшем.
– Непонятным, если уж честно и дурным. Ботаник то он конечно первоклассный. Но эти фантазии, он, видите ли, Федор Евгеньевич решил, что Борщевик, который мы в принципе давно и плотно изучили, являет собой некоторую не совсем земную историю и стало быть, всю имеющуюся по нём документацию, надо перепроверить.
