Доктор Джеймс Вудс привычно положил папку. В этот раз он устал больше обычного, но, даже несмотря на это, был как никогда внимателен и учтив.
– То есть телевизор был особенно говорлив? – спросил он, вглядываясь в лицо пациента.
– Да, все время болтал без умолка.
– Мы же говорим о том времени, когда он был выключен из розетки, так?
– Ну да. А какая, собственно, разница? – изумился Пиркейт. – Это роли не играет.
– Это мне для истории болезни, – ответил доктор, – вы продолжайте.
– А что продолжать, он болтал и болтал.
– Но в ваших показаниях фигурирует еще несколько предметов, и, кажется, вы дали им имена.
– Не дал, а они сами взяли, – поправил доктора Пиркейт, – я имена не даю.
– Согласен. Но вот, например, что касательно некоего Тодда. У меня написано, он вас раздражал.
– Ну, конечно. Вечно сморозит какую-нибудь глупость, да и сам по себе пустой. Не о чем говорить.
– Значит, давайте по порядку. Макс – это телевизор, Тодд – это холодильник, мисс Перкинз – плита, и Гудини – это тостер.
– Можно и так сказать. Но это не полный список.
– Его пока хватит. И со всеми, кроме Тодда, у вас были хорошие отношения?
– Да. Отличные.
– Хм. Но идею о похищении предложили не они.
– И да, и нет, это совместное решение, – Пиркейт заложил руки за голову, – жаль, конечно, что все так вышло. Но что поделать.
– Суда еще не было. Так что спешить с выводом не стоит.
– Это неважно, поверьте. Меня все равно закроют. Я ж не сумасшедший, чтобы это не понимать, – усмехнулся Пиркейт.
Доктор чуть опустил голову и внимательно посмотрел на Пиркейта поверх очков:
– Понимаю, но все же важно, кто именно одобрил эту идею.
– Тодд. Как я говорил. Он самый отмороженный. Он сразу согласился.
– Любопытно. Но вы пока не назвали главного вашего друга.
– Док. Да я понимаю, к чему вы клоните. Но я уже сто раз говорил. Икона – единственная вещь в доме, которая молчала. Сколько я с ней ни начинал говорить. Это самый молчаливый предмет. Уж мы и так, и этак, и коллективом. Ну не хочет, хоть убей.
– И поэтому вы решили организовать похищение?
– Да. Потому что она всегда молчит. А ведь известно, что бог плохое не любит.
– И поэтому вы решили похитить Сару.
– Сару или Анжелу, мне было без разницы. Я вообще не знал ее. Схватил первую попавшуюся.
– Но ваш план довольно продуман. Для первой попавшейся.
– Это потому что мы его скопом обдумывали.
– И все же. Если дело в похищении. То зачем убивать. Да еще так мучительно.
– Как зачем. Чтобы обратить внимание. Я же говорю, икона все время молчала. А у нас так не принято. Каждая вещь обязательно имеет голос.
– Но мучить зачем?
– Так все просто. Я до самого конца думал, что она меня остановит.
– И?
– Что и? Увы. Бог так и не ответил. Хотя Макс до самого конца был уверен, что этот чертов портрет что-нибудь да выдаст.
Выложив фотографии, доктор Джеймс Вудс поднял глаза на Джонсона. Это был феноменальных размеров и силы человек, с абсолютно спокойным, даже приятным, выражением лица. Доктор даже заметил, что из-за его роста ему почти не видно двери.
– Да. Это она, – согласился Кристофер Джонсон, аккуратно раскладывая фотографии.
Тут дверь открылась, и в комнату вошел полицейский, принеся Вудсу кофе и бросив на Джонсона брезгливый взгляд.
Спасибо, – поблагодарил его доктор. – Так значит, вы признаете на этих снимках Мередит Шерон?
– Да. Конечно.
Вудс отставил стакан и собрав фотографии в кучу сложил рядом с собой.
– Насколько мне известно, вы были знакомы до этого инцидента?
– Да. Мы вместе ходили в школу и даже подали документы в один и тот же университет. Только она поступила. А я нет.
– И чем вы занимались?
– Работал механиком. У Джима. Это друг моего отца.
– Вам нравилось?
– Да. Более чем. Машины. Они куда понятливей и послушней людей.
– Долго там проработали?
– Четыре года.
– За это время вы пытались с кем-либо познакомиться?
– Пару раз. Но все закончилось не очень.
– А точнее?
– Убил ли я их? – улыбнулся Джонсон. – Нет. Мы просто расстались.
– Извините за личный вопрос. Если хотите, можете не отвечать. У вас были половые отношения с этими девушками?
– Нет. Мы просто пару раз пообщались. Секса не было.
– Но и с Мередит, как я понимаю, тоже?
– Да, я девственник, – улыбнулся Джонсон.
– Не самое плохое дело, – Вудс отпил кофе. – Будете? Здесь недурно его готовят.
– Боюсь, что лейтенант обязательно в него плюнет. Это невоспитанный человек. К тому же не совсем образованный.
– Либо он тоже любил Мередит.
– Но плюхать в кофе-то зачем?
Джеймс посмотрел на Пациента. Он знал: несмотря на то что Джонсон не поступил в университет, пройденный им, незадолго до визита сюда, тест IQ показал солидные девяносто баллов. К тому же при обыске у него нашли весьма существенную коллекцию книг.
– Вы так в этом уверены?
– Более чем.
– Мередит. Она сразу отказала вам?
– Не совсем. Иначе стоило бы мне общаться с ней? Нет. Она пошла навстречу и даже назначила свидание.
– А потом отказала?
– Да, но только после того как перенесла свидание пару раз.
– И это дало вам повод пытаться снова?
– Сомнения – это ведь как стрелка на ветру. Ее можно качнуть в любую сторону. Главное – хорошо подуть.
– Да. Я видел тело.
– Это лишь последствия.
– Вы осознавали, что делали, когда похитили ее?
– Да. Это было осознанно.
– И когда связывали?
– Вплоть до побега. Понимаете, я знал, что могу достучаться. Мы ведь давно знакомы. Просто надо было указать путь к своему сердцу.
– И вы связали ее и бросили в чулан.
– Положил в чулан.
– Положили, да.
Вудс посмотрел на верхний снимок. Картинка была та еще.
– Расскажите еще раз про побег. Мне сказали, она перегрызла веревки?
– Вероломно перегрызла. Ведь по факту, я просто дал воды. Она хотела пить. И я пошел навстречу.
– И вы принесли ей миску.
– На первое время. Я был несколько смущен. Ведь это был мой первый подобный опыт.
– И вы не думали, что она попытается так освободиться?
– Нет. Она всегда была крайне избирательна в пище и во, что связано со ртом. От нее даже пахло приятно.
– Изо рта?
– Да.
– Вы написали, что даже узнали запах.
– Да, – Джонсон повернул голову на проходящего мимо окна лейтенанта. – Это освежитель «Сьюзи Боль».
– А что было потом?
– Вы про то, как я ее догнал?
– Да.
– Достаточно быстро.
– Здесь можно более детально.
– Вы про эпизод с собакой?
– Да.
– Так что тут сказать? Она хорошо чувствует след. К тому же была ночь. А между моим домом и шоссе всего пять миль. Надо было спешить. Это более прагматичный, нежели эмоциональный выбор.
– Она порвала ей обе ноги.
– Она ж собака. А как ей еще остановить бегущего человека? Уговорами?
Вудс поднял глаза поверх очков: Джонсон сидел как ни в чем не бывало, рассматривая свои ногти на крупных, мощных руках.
– Почему вы не понесли ее домой? Насколько мне известно, вы лично зашили рану своему псу, когда он распорол лапу.
