– Эй, Вишенка, открой глазки, – горячий шепот опалил все нервные окончания, – не нужно бояться! Не зажмуривайся, ты же не хочешь, чтобы кто-то заметил, чем мы сейчас занимаемся, – продолжал очаровывать Алекс, чуть наклонившись ко мне.
Большой Босс, очаровывая голосом, опустил руку на мое колено, скрытое тонкой тканью сарафана.
Чувствовала, насколько горячие его пальцы, даже сквозь нее.
Вздрогнула от обжигающего касания, затрепетала, ощущая как увлажняются половые губки. Как капельки влаги стекают вниз по промежности.
Почему я так реагирую на него? Хотя, не только на него, на них. У моего организма какой-то встроенный радар на этих мужчин. На всех моих шестерых боссов.
Просто ненормальная реакция, учитывая обстоятельства нашего знакомства.
Сейчас мы сидели в ресторане отеля, слушали доклад одного из участников конферении.
И с виду все выглядело благопристойно, если не считать того, что Алекс и Иван опустили руки на мои колени. Поглаживали их, скользя то вверх по бедрам, то вниз. С каждым движением постепенно задирая подол легкого белого сарафана в пол.
– Прекратите, что вы делаете! – зашипела возмущенно, сжав ноги, не позволяя настойчивым боссам проникнуть дальше.
– Ласкаем тебя, – едва слышно усмехнулся Алекс, – давай, Вишенка, раздвинь ножки, – шептал змеем искусителем, скользнув рукой по бедру к промежности.
Провел кончиками пальцев по лобку, чуть надавил, все же проникая в ложбинку между бедер. Задел, уже затвердевший и выступающих между половых губ, бугорок клитора.
Я едва сдержала стон, еще сильнее сжала бедра. Но моих боссов это не остановило. Теперь они с двух сторон сдавливали ноющую вершинку, действуя в едином слаженном ритме. Потирали, сжимали пальцами, и потягивали пульсирующую вершинку.
Заставляя меня трепетать от восхитительного запретного наслаждения. Вся пикантность ситуации заключалась в том, что эти развратные негодники ласкали меня в общественном месте. Прямо на конференции, в присутствии других людей.
И от этого я невольно текла и возбуждалась еще сильней.
– Раздвинь ножки, Лиза… – донеслось справа, и настойчивая мужская ладонь вклинилась между моих плотно сжатых бедер.
– Будешь упираться, и я нажму кнопочку на пульте… – послышалось слева, и второй босс сжал мою коленку. – Мы же все знаем, насколько громкой ты можешь быть, сладкая.
– Наша девочка так обильно кончает, что обязательно испачкает свой сарафан…
– И все поймут, чем мы тут занимались…
– Будь хорошей девочкой, приподними попку, и позволь нам задрать твой сарафан.
– Давай, сладкая, позволь нам поиграть…
– Мы же на людях… – прошептала тихо, одновременно смущаясь и сгорая от возбуждения.
Моя киска уже обильно текла, эти двое извращенца правы, их откровенные ласки и пошлости возбуждали до безумия. Превращая меня в нимфоманку, жаждущую секса.
Я не понимала реакции собственного тела, тем более, после того, нашего первого раза.
Моим боссам удалось пробудить во мне чувственность и страсть. Причем, мое тело так реагировало только на них.
Отзывалось на их ласки, и жаждало большего, всего, что они могли мне дать.
Вот и сейчас, я сгорала в сладком пожаре, ощущая как вибрирует все тело, каждая клеточка, до безумия жаждая всего, что они могли мне предложить.
И я сдалась, с тихим стоном раздвинула колени в стороны, и чуть приподнялась, позволяя мужчинам задрать подол сарафана до самой талии.
– Хорошая Вишенка, – проурчал Алекс, словно большой довольный кот, дорвавшийся до крынки со сливками, – вот так, теперь садись. Иван постелил салфетку, так что не бойся.
Я села обнаженной попкой прямо на мягкую ткань, и развела ноги как можно шире.
– Умница, – прорычал Иван, скользя ладонью вверх по внутренней стороне бедра.
Оставляя на сверхчувствительной коже огненные дорожки.
Мужчины, уже сообщая поглаживали мои ноги, с каждым разом все ближе и ближе подбираясь к промежности. Едва задевали ребром ладони влажные губки.
Они играли на моем теле словно виртуозные музыканты. Высекая обжигающие искры каждой лаской, каждым касанием.
Распаляя меня еще сильнее пошлыми разговорами, возбуждая еще сильнее.
– Не переживай, никто не заметит, чем мы тут занимаемся…
– Мы слишком собственники, чтобы делить тебя с другими…
– Ты принадлежишь только нам шестерым.
– Ты так сильно течешь… так сладко отзываешься на любое наше прикосновение…
– Наша сладкая Вишенка.
Я уже с трудом сдерживалась, чтобы не застонать в голос. Выпрямилась и замерла, выгнулась натянутой струной, желая, чтобы они наконец прикоснулись и приласкали меня там. Чтобы уняли пожар, который сами и разожгли.
Но мужчины словно сговорились, скользили руками по внутренней стороне бедер, едва задевая половые губки, и не уделяли вообще никакого внимания пульсирующему клитору.
Они сводили меня с ума, лишая долгожданной разрядки.
– Нет, малышка, никакого оргазма.
– Мы лишь разогреем тебя.
– Твое наслаждение только наше. Никто больше не увидит его.
Понятия не имею, насколько долго они ласкали мою промежность, растирая влагу по припухшим губкам.
Я потерялась в восхитительных ощущениях, уже едва сдерживала стоны, зажмурилась, полностью отключившись от реальности. Сконцентрировалась на приближающейся кульминации…
И разочарованно застонала, мужчины точно уловили момент, когда я едва не сорвалась в пропасть наслаждения, и внезапно все прекратили.
– Она готова. Передай всем, что мы поднимаемся в номер. Время пришло. Препарат сработал как надо. Мы выиграли, и сегодня наша одалиска окажется полностью в нашей власти. – Донеслось до моего затуманенного похотью сознания.
Лиза Вишнева
За месяц до событий в прологе
– Лиза, так тебе нужна работа или нет? – в который раз нетерпеливо переспросила моя двоюродная сестра Дарина, недовольно и нетерпеливо сопя в трубку.
– Дарина, я же простой бухгалтер. А то, что предлагаешь ты, это обширный финансовый аудит огромной корпорации. – Я не понимала с чего такая щедрость.
Мы с Дариной, хоть и двоюродные сестры, но не общались несколько лет. С тех пор, как мои родители погбили в автокатастрофе, а ее родители не захотели брать под опеку сироту, и отправили в детский дом.
С тех пор, я не видела ни Дарину, ни ее родителей. За все время, они меня даже ни разу не навестили. Не приглашали к себе домой, а вернее в мой бывший дом, который по завещанию, достался брату моего отца. Как и все остальное имущество, кроме небольшого трастового фонда, открытого родителями на мое образование.
И то, думаю дядя не тронул этот фонд, потому что не смог наложить на него лапу, как бы ни пытался. Ни законными, ни незаконными путями.
Обобрав сироту до нитки, дядя с чистой совестью сплавил меня в госучереждение, и вообще забыл о моем существовании.
