Глава 1.
Лепрекон на Уэйкфилд-стрит
Безобидный колокольчик над дверью, ведущей в будущее поле битвы, агрессивно брякнул. Да так агрессивно, что все покупатели, а на деле – туристы, выбирающие «что подешевле» мгновенно обернулись на источник звука. Несколько пар глаз в возмущении уставились на молодую девушку, мол, колокольчик-то тебе что сделал? Висел бы себе спокойно, и никого бы не трогал.
Но висеть сейчас будет кое-что другое. Что именно – она пока не решила, может быть, часть его роскошной шевелюры, а может, самого парня повесит на крючок, зацепив за его обожаемую фланелевую рубашку. Возмущению и злости не было предела у каждого, кто по несчастливой случайности оказался в этой, на первой взгляд, милой сувенирной лавке, которая если не в эту минуту, то однажды все равно станет опечатанным полицией местом преступления. Но решался ли кто-то пойти против слишком агрессивно настроенной девушки, влетевшей сюда пару мгновений назад? Однозначно нет.
– Сукин ты сын, Фостер!
Наконец, Его Величество оторвал свой незаинтересованный взгляд от какого-то подросткового журнала и обратил свое внимание к маленькой шатенке напротив него.
– Ты какого черта ударил Каллума?
Мягкий голосок Джульетты просто не мог воспроизводить ругательства, и уж ни в коем случае не звучал грозно и пугающе, однако в эту же минуту в магазине осталось лишь двое продавцов, которые снова не поделили мир между собой.
Небольшая сувенирная лавка на Уэйкфилд-стрит, ангелом-хранителем и одновременно названием которой служил добрый гном Лепрекон, с давних пор стала слишком мала для двоих. Добродушный мифический старичок всеми силами пытался сохранить мир на своей территории, пока его подопечные беспощадно ругались, сокрушая покупателей и свою нервную систему. Спустя пару месяцев боя двух совершенно несовместимых характеров владелец магазина принял разумное решение – поставить неразлучных на разные смены. Теперь каждый мог выдохнуть спокойно, и даже Лепрекон, которому позволили в тишине проживать свою старость на вывеске магазина, больше не казался таким угрожающе-зеленым. Тогда Джульетта и загадала у него три положенных желания, каждое из которых молило избавиться от Чарли. Прошел год, и что в итоге? Этот парень не перестает докучать ей даже на расстоянии.
– Я совсем не понимаю о чем ты, – продавец смерил девушку равнодушным взглядом и вернулся к журналу. – Я никого не бил и в ближайшие шесть часов не собираюсь.
Чарли Фостер не любил ложь. Он обожал Принглс, футбол, фланелевые рубашки, выводить из себя Джульетту, но уж точно не лгать. Однако каждый раз, когда эта маленькая шатенка разбрасывалась очень даже обидными ругательствами и осыпала его угрозами, язык Чарли непроизвольно выдавал обман. Например, в предпоследнюю их ссору, когда он съел все печенье, что коллега оставляла себе на обед, в магазине каким-то таинственным образом завелись мыши, которые не оставили после себя ни крошки. С тех пор девушка оборачивала все свои вещи в полиэтилен, боясь подцепить заразу, а Чарли мысленно сокрушался – банка с печеньем в ее заначке перестала обновляться.
Но на этот раз у Джульетты были весомые доказательства. Настолько весомые, что разбитые очки и синяк под глазом ее парня, привели некогда спокойную и уравновешенную девушку в крайнюю степень бешенства. Ей даже не пришлось выпытывать правду у потерпевшего – кому еще будет дело до ботаника во всех смыслах этого слова, кроме как ни ее коллеге. Что они не поделили – это Джульетте еще предстоит узнать, а пока пусть готовит свою очаровательную задницу к не менее очаровательным пинкам.
– Ау! – зашипел брюнет, потирая ушибленное место и мгновенно вставая в защитную стойку, готовый отразить очередной удар. – Джули, не все решается насилием!
– Ох, правда? Не забывай себе повторять это каждое утро. Как мантру!
Чарли закатил глаза и вернулся за кассу. Спорить и ругаться с ней – бесполезное занятие, такое же бесполезное, как и чтение этого журнала. Но оно хотя бы не наносит ему увечья!
Взгляд голубых глаз парня жадно впивался в каждый кричащий заголовок этой малотиражной газетенки, игнорируя любые попытки Джульетты обратить на себя внимание. А она не сдавалась. Она пришла ругаться.
– Ты бессовестный, Чарли, – вынесла вердикт она, осуждающе покачав головой.
Парень не любил этот ее тон. Он вообще не любил все, что с ней связано, особенно в те моменты, когда Джульетта не смеялась с его шуток и не поправляла свои каштановые кудряшки, смущаясь над его редкими, но меткими комплиментами. Все эти мелочи могли бы организовать прочный фундамент их дружбы, еще тогда, год назад, но Джули строго решила пойти по намеченному пути агрессора, возводя вокруг себя бетонные стены. К ней было не подступиться. Тогда подкалывания, всевозможные хитрости и попытки разбудить в этой милашке демона стали для Чарли единственным развлечением в этом скучном магазинчике на окраине Блумсбери.
– С чего бы это?
– Только бессовестные люди бьют тех, кто слабее их.
Джульетта смерила его укоризненным взглядом. Как же ее раздражал этот тип! С первых же дней знакомства, она обозначила для себя границы, сверяясь с заметками в своем телефоне – характеристикой на всех парней, от которых стоит держаться подальше. Назвала этот тип оригинально «придурки из колледжа» и послушно отшивала каждого, кто совпадал хоть с одним пунктом ее длиннючего списка. Чарли сошелся по всем. Во-первых, он был красавчиком. Это уже по всем правилам и стереотипам отбавляло ему интеллекта. Во-вторых, Фостер являлся безумным фанатиком, коллекционируя майки известных футболистов, в то время как его скромная коллекция насчитывала уже более ста двадцати трофеев. В-третьих, распускал руки. В-четвертых, найти человека, который в своей хитрости опережал бы Чарли, невозможно. В-пятых…
– Я никого не бью без явной на то причины.
– Ох, правда? Тогда в чем причина?
Чарли вскинул руки, выпуская драматичный вздох.
– Значит, биохимик твой пожаловаться успел, а уточнить детали забыл? Ах да, он, наверное, кричал их вслед, когда ты уже мчала ко мне. Верно?
– Верно! – выплюнула шатенка. В ее медовых глазах блеснула тень сомнения перед тем, как она встала вплотную к своему коллеге, выдергивая из рук парня журнал и бросая его на холодный пол. – Рассказывай.
Чарли сглотнул, пошатнулся. Рассказывать ему было нечего. Но все эти милые чашки с Юнион Джеком, фарфоровые лепреконы, изящные статуэтки Биг-Бена и футболки с признаниями в любви к Лондону, коими до отвалу была заполнена сувенирная лавка, до сих пор помнят ту встречу кулака Чарли и глаза Каллума.
