Литта Лински - Бойтесь своих желаний

Возрастное ограничение: 16+

Редактор-корректор: Мария Скворцова

Танец злобного гения

На страницах произведения —

Это игра, без сомнения.

Обречённых ждёт поражение!

Из песни группы «Король и Шут»

Ева шарила в рюкзаке в поисках ключей от квартиры. Мокрые и замёрзшие, а оттого на удивление неловкие пальцы отнюдь не облегчали задачу. Наконец злополучные ключи нашлись – и, разумеется, совсем не там, где им положено было находиться. Ну что за день? Всё не так! Совсем не вовремя «полетевший» комп, тройка по старославянскому и, в довершение всего, этот мерзкий ледяной дождь, зарядивший с утра и не думавший прекращаться. Впрочем, на дождь-то как раз глупо жаловаться, ноябрь как-никак. Да и вообще глупо жаловаться. На что бы то ни было. Жизнь – она такая жизнь…

Насквозь мокрые ботинки были брошены посреди прихожей, дабы служить безмолвным укором погоде, а заодно напоминать, что всё плохо и мир несовершенен. Стянув не менее мокрые джинсы, Ева несколько секунд боролась с искушением швырнуть их рядом с ботинками, дабы картина несовершенства мира вышла ещё более устрашающей. Однако после непродолжительной борьбы внутренний эстет одержал победу над внутренним гадёнышем. И вскоре не только джинсы отправились на батарею в ванной, но и злополучные ботинки переместились туда же – очевидно, потому, что мокрые вещи должны держаться вместе.

Облачившись в длинную, почти до колен, футболку и тёплые полосатые носки, тоже почти до колен, Ева поняла, что ни черта не согрелась, а это, как ни крути, не добавляло очков и без того проштрафившейся сегодня жизни. Ну и ладно. Сейчас она сделает себе горячего чая, предварительно высыпав туда половину сахарницы, заберётся на подоконник, закутается в цветастую шаль, которая по размерам вполне бы могла претендовать на звание пледа, и сможет наконец-то уткнуться в книгу и забыть обо всей этой пакости хотя бы до завтрашнего утра.

Ева водрузила на плиту старый чайник, принадлежавший хозяйке квартиры. Ида Савельевна, интеллигентная бабулечка, дала юной квартиросъёмщице официальное дозволение выбросить все вещи, которые та сочтёт лишними.

– Столько барахла за жизнь скопилось, Евочка, – словно оправдываясь, говорила Ида Савельевна. – То, без чего совсем уж не могу обойтись, к сыну отвезла, а здесь – излишки. Смело можете избавляться от этого дореволюционного хлама. Сама-то я не могу, рука не поднимается выбросить. Вот знаю, что никогда в жизни не пригодится, а на помойку отнести не в силах. Это словно кусочек жизни выбросить. Впрочем, вы не поймёте, Евочка. Вы ещё слишком молоды для этаких глупостей.

Однако Евочка, хоть и была слишком молода, всё-таки понимала. Для начала она честно посоветовала хозяйке отнести «хлам» в антикварные магазины или продать в качестве интерьера для одного из ретро-ресторанов, которых в последнее время становилось всё больше. Ева даже предложила свои услуги, понимая, что старушке и физически, и особенно эмоционально будет непросто обращать кусочки своей жизни в денежный эквивалент. Однако Ида Савельевна по непонятным причинам осталась тверда в первоначальном намерении, предпочитая антикварным лавкам свалку.

Но тут уж рука не поднялась у Евы. Точнее, поднялась, но не совсем. На помойку переместилось то, что действительно подпадало под определение хлама, а такого добра хватает не то, что в старушечьих, а в любых человеческих квартирах. Зато уж отличить антиквариат от банального старья у Евы хватило ума и вкуса. Посуда и предметы интерьера изначально получили статус неприкосновенных. Содержимое шкафов, которые хозяйка именовала «шифоньерами», было представлено на суд лучшей подруги – Аньки, мечтавшей о карьере всемирно известного модельера и двинувшейся на смешении различных ретро-стилей. Ева решила, что платья, создававшиеся на протяжении более чем половины прошлого столетия, вполне сгодятся как источник вдохновения для начинающего, но безумно талантливого модельера. Подруга оценила жест. Трепетно прижимая к груди цветастые ворохи хозяйкиной одежды, Анька благодарно лепетала и задыхалась от восторга:

– Передай этой своей Аде Клементьевне, что она просто душка, ангел и вообще прелесть! Ты даже не представляешь, рыжая, какая ценность служила кормом для моли. Тут же не только семидесятые, но и шестидесятые, и гора пятидесятых, и даже сороковые!

Глаза у Аньки так блестели, словно она обнаружила в одном из старых советских шифоньеров не платья, а машину времени, и теперь все перечисляемые годы были в полном её распоряжении.

Пристроив раритетную одежду, Ева приступила к более придирчивому осмотру посуды на предмет отделения того, что составляет историческую ценность, от того, что будет удостоено чести служить ей – единственной и неповторимой новой хозяйке старой квартиры. В последнюю категорию вошла видавшая виды медная джезва, пузатый чайник с изображением какого-то старинного немецкого городка, закипавший сейчас на плите, ради которого Ева без особых сожалений отказалась от пластиковых электрочайников, а также чашка с голубыми цветочками. Чашки – это вообще особая песня. По утраченной ныне традиции сервиз одновременно содержал чайную и кофейную посуду. Большая часть её успела потеряться или разбиться, но парочка кофейных и одна чайная чашка уцелели. Что пришлось очень кстати, потому что кофе можно было пить в Анькиной компании, а чай – в одиночестве, ибо лучшая подруга этот напиток не жаловала.

Завершив манипуляции с приготовлением чая, Ева с любимой чашкой воссела на подоконнике. По стеклу с той стороны чиркали струи дождя. Серое небо, серый город, серые скучные люди вокруг… Единственного цветного человечка – Аньку – на лето пригласили на стажировку в Испанию, заинтересовавшись её работами. Теперь Анька каждый день пишет из солнечной Андалузии, где ноябрь – отнюдь не повод для депрессии, поскольку там цветы, виноград и сангрия. Письма – это здорово, это гораздо лучше, чем ничего, но гораздо хуже, чем живая весёлая Анька рядом.

«Ну что, Евочка, так и будем жаловаться на несовершенство жизни? – внутренний голос, точнее один из них, решил взять слово. – Если этот мир придуман из рук вон плохо, всегда можно заглянуть в другие, компактно разместившиеся на книжных полках. Отправляйся лучше и возьми книгу, от которой вчера столь самоотверженно отказалась ради подготовки к экзамену, по факту всё равно заваленному». Ева поставила чашку и подошла к шкафу, такому же древнему, как большая часть мебели в квартире. Полки полторы занимали учебники и её собственные книги. Остальное пространство отводилось библиотеке Иды Савельевны, большую часть которой составляли разнообразные собрания сочинений. Сменив место жительства, Ева почти перестала захаживать в книжные магазины, ибо обнаружила кучу нечитаной классики. Так, последней её находкой стал «Морской ястреб» Сабатини, который, в представлении Евы, мог дать фору даже самому «Капитану Бладу» того же автора. Что ж, второй половиной дня она вознаградит себя за бездарно провалившуюся первую. Вечер наедине с восхитительной книгой – почти лучшее, что может предложить этот несовершенный мир.