Холодный туман окутал станцию, словно погребальный саван, и Айрис Уинноу подумала, что погода как нельзя кстати. Поезд едва виднелся сквозь мглу, но в вечернем воздухе чувствовался привкус металла, дыма и горящего угля, смешанный с запахом мокрой после дождя земли. Деревянная платформа была скользкой, блестя лужами и кучами гниющей листвы.
Когда Форест остановился рядом с ней, Айрис тоже застыла, словно была его отражением в зеркале. Их часто принимали за близнецов из-за одинаковых широко расставленных светло-карих глаз, волнистых каштановых волос и россыпи веснушек на носу. Но Форест был высоким, а Айрис – миниатюрной. К тому же он был на пять лет старше, и впервые в жизни Айрис пожалела, что старшая не она.
– Я скоро вернусь, – сказал он. – Думаю, всего через каких-то несколько месяцев.
Брат смотрел на нее в угасающем свете дня, ожидая ответа. Это был тот вечерний час между светом и тьмой, когда в небе начинают появляться звезды, а на улицах загораются фонари. Обеспокоенный взгляд Фореста и золотистые отсветы на низко нависших тучах притягивали Айрис, однако она озиралась, отчаянно ища, на что бы отвлечься и сморгнуть слезы, пока Форест их не заметил.
Справа стояла солдат – девушка в безупречной накрахмаленной униформе. В голову Айрис пришла дикая мысль. Должно быть, она отразилась на лице, потому что Форест откашлялся.
– Я должна поехать с тобой. – Айрис поймала его взгляд. – Еще не поздно. Я могу поступить на службу…
– Нет, Айрис, – резко ответил Форест. – Помнишь два своих обещания?
Два обещания, которым всего один день. Она нахмурилась.
– Разве я могла забыть?
– Тогда повтори.
Она скрестила руки на груди, чтобы отгородиться от осенней прохлады и странных ноток в голосе брата. В нем проскользнуло отчаяние, которого она до сих пор не слышала у Фореста, и под тонким свитером по рукам Айрис побежали мурашки.
– Позаботься о маме, – ответила она, копируя его баритон, отчего Форест улыбнулся. – Не бросай учебу.
– Вообще-то это было не просто грубое «Не бросай учебу». – Форест чуть ткнул ее ступню носком ботинка. – Ты блестящая ученица, которая за все годы не прогуляла ни одного дня. Знаешь, за такое награждают.
– Ладно, – сдалась Айрис, залившись румянцем. – Ты сказал: «Пообещай, что будешь учиться в свое удовольствие в последнем классе, а я вернусь как раз к твоему выпускному».
– Да, – подтвердил Форест, хотя его улыбка начала меркнуть.
Он не знал, когда вернется, и не мог сдержать обещание, хотя и говорил так, будто война закончится в считаные месяцы. Война, которая только началась.
«А если бы песню услышала я? – подумала Айрис, и сердце стало таким тяжелым, что больно упиралось в ребра. – Если бы я встретила богиню, а не он… Отпустил бы он меня так легко?»
Она уронила взгляд на грудь Фореста, туда, где билось его сердце под оливково-зеленой униформой. В мгновение ока его может поразить пуля. Пуля, которая помешает вообще вернуться домой.
– Форест, я…
Ее перебил пронзительный свист. Айрис подскочила. Это был последний сигнал к посадке, и все потянулись к вагонам. Айрис снова вздрогнула.
– Вот. – Форест опустил свою кожаную сумку. – Это тебе.
Расстегнув сумку, он достал светло-коричневый тренч и протянул сестре. Айрис уставилась на тренч, и Форест выгнул бровь.
– Он тебе понадобится, – возразила Айрис.
– Мне дадут другой. Что-нибудь военное. Бери же, Цветочек.
Сглотнув, Айрис взяла тренч, просунула руки в рукава, туго завязала пояс на поношенной ткани. Тренч был великоват, зато удобен. Он казался броней. Айрис вздохнула.
– Пахнет как в мастерской часовщика, – сказала она, растягивая слова.
– И как же пахнет в мастерской часовщика? – рассмеялся Форест.
– Пыльными, не до конца заведенными часами, дорогим маслом и этими крохотными металлическими инструментами, которыми чинят сломанный механизм.
Но это была не вся правда. Тренч пах «Разгульной закусочной», где Айрис с Форестом ужинали по крайней мере дважды в неделю, когда столики обслуживала их мать. Пах парком на берегу реки, мхом, мокрыми камнями, и долгими прогулками, и сандаловым лосьоном после бриться, которым пользовался Форест, безуспешно желая отрастить бороду.
– Тогда он составит тебе хорошую компанию. – Брат повесил сумку на плечо. – И весь платяной шкаф теперь в твоем распоряжении.
Айрис знала, что он пытается поднять ей настроение, но при мысли о маленьком гардеробе, который они делили на двоих, у нее заныло сердце. Разве она уберет куда-то одежду брата на время его отсутствия?
– Конечно, мне понадобятся свободные вешалки: ты прекрасно знаешь, что я слежу за всеми веяниями моды, – иронично сказала Айрис, надеясь, что Форест не услышит печали в ее голосе.
Он лишь улыбнулся.
Ну вот и всё. Почти все солдаты ушли с платформы; поезд пыхтел во мгле. К горлу Айрис подступил комок, она закусила щеку изнутри. Форест обнял ее, и девушка закрыла глаза, прислонившись щекой к жесткой ткани униформы. Хотелось сказать: «Как ты можешь любить эту богиню больше, чем меня? Как можешь покинуть меня вот так?» Но Айрис удержала эти слова, как воду во рту.
