Говорят, под Новый год…
Елки, мишура, салаты, веселье и волшебство, которое традиционно витает в воздухе. Гирлянды, мелькающие разноцветьем, и вера в счастье.
В тридцать четыре отношение к Новому году совершенно другое. Обычно все ждут праздника, готовятся встречать его в кругу семьи – для меня же этот год отмечен множеством побед в рабочей сфере, выгодными контрактами и солидной суммой на личном счете в банке. А праздник – своеобразная точка, с которой начнется новый этап жизни. Дед наконец-то убедился в моей состоятельности и готов отдать бразды правления компанией, отправившись на пенсию.
Фактически он уже давно ничего не решает – последние пять лет я исполняю обязанности генерального директора, а теперь стану руководителем уже официально, без глупой приставки «и. о.». О своем намерении он решил сообщить на семейном ужине прямо в Новый год, так что праздника я жду с особенным энтузиазмом. Будто снова вернулся в детство, только подарки куда серьезнее.
Закончив с делами, которые даже тридцать первого умудрились образоваться, вешаю на заднем сиденье чистый костюм и сажусь за руль. Уже пора открывать шампанское и провожать старый год, а я все бегаю как белка в колесе. Рука так и тянется к телефону, и я в сотый раз за день сдерживаюсь, чтобы не набрать номер помощницы, которую сам же отправил в отпуск, оставив себя в праздники без рук. Нужно запланировать вечеринку по поводу моего назначения, а лучше Ксении с этим не справится никто. За те три года, что она работает на меня, я ни разу не пожалел о решении нанять именно эту девушку вопреки принципам. До этого целый год я работал с личным ассистентом – мужчиной и не собирался принимать в штат женщину, которая непременно подумает о служебном романе с боссом.
Но Ксения удивила. За все это время она ни разу не дала даже намека на то, что между нами что-то возможно. По долгу службы мы очень много времени проводили вместе, а иногда она и вовсе выполняла личные поручения: заказывала цветы и подарки для моих девушек и бронировала столики в ресторанах к свиданиям. Словом, я нашел идеального сотрудника, поэтому во время ее отпуска чувствовал себя калекой.
Родительский дом встречает меня пафосом – здесь всегда царит роскошь, словно мы не бизнесмены, а аристократы, почитающие традиции. Поэтому в восемнадцать я сбежал за границу на учебу, а когда вернулся, жить в особняке отказался, выбрав квартиру в центре города. И еще ни разу не пожалел. Младший брат, к слову, сделал так же, а сестра в восемнадцать вышла замуж под давлением деда.
В нашей семье он принимает важные решения, поэтому Оля и не подумала его ослушаться. Но в ее жизни все сложилось хорошо: муж ее на руках носит и боготворит, а она рисует картины и воспитывает детей. Это мы с Яриком неблагодарные внуки, которые отказываются заводить семьи и плодить потомство.
Усмехаюсь, и едкое самодовольство граничит с легкой горечью на языке. Когда у тебя в сутки восемнадцать часов уходит на работу, не успеваешь не то что о личной жизни подумать, но иногда и поспать. Да и подходящих кандидатур вокруг крайне мало: либо меркантильные, либо благочестивые девицы, ожидающие, когда влиятельный отец найдет им такого же толстосума-муженька.
Захожу в дом в начале десятого. Здесь, как обычно, собрались все семейство и самые близкие друзья. Старшее поколение общается в гостиной, дети играют возле елки, а брат и сестра в компании дальних родственников разговаривают за праздничным столом и цедят коллекционное вино.
– Мир, ты как всегда! – смеется Яр, увидев меня, и встает. Здороваюсь со всеми, обмениваюсь любезностями и пытаюсь улучить время для разговора с дедом, но вместо этого попадаю в плен к мелкотне и вожусь с ними до половины одиннадцатого, забыв о костюме, болтающемся на вешалке в машине.
– Своих пока не хочешь? – Оля присаживается рядом и треплет сына по макушке, а после целует в раскрасневшиеся щеки. – Пора бы уже.
Обычно такие разговоры пресекаются сразу, но то ли я порядком разомлел в тепле, то ли малышня так действует, поэтому позволяю сестре увлечь меня на зыбкую дорожку.
– Хочу, но сначала надо найти ту, с которой этих своих можно завести. – Пожимаю плечами. Лекции Оля не читает, обычно искренне желает мне познать семейное счастье и не гнаться только за работой, на что я согласно киваю и возвращаюсь к разговорам о бизнесе.
– Может, не там ищешь?
Чувствую мамино влияние. Точно поработала.
– Может, и так, но сейчас это обсуждать не хочу. – Поднимаюсь как раз в тот момент, когда к нам подходит дед. Он серьезен, так что я порой забываю, что мы родственники, а не коллеги. Да и в последнее время общаемся гораздо больше по рабочим вопросам. – Здравствуй. – Держусь, чтобы не броситься с вопросами, но он не томит меня ожиданием, за что я крайне благодарен.
– Здравствуй, Мирослав. Поговорим с глазу на глаз? – Мы пожимаем друг другу руки и идем в сторону кабинета, игнорируя вопросительный взгляд бабушки, которая категорически против обсуждения работы во время семейных ужинов.
– Так что ты хотел сказать? – спрашиваю, когда закрываю за собой тяжелую дверь в кабинет. Здесь по-прежнему мало света – только торшеры и настольная лампа, – свежо и пахнет сигарами.
В кабинете Яков Игнатьевич когда-то занимался бурной деятельностью, строя империю, а теперь только создает видимость работы, прячась от ворчания ба, и читает газеты или книги, попивая коньяк и раскуривая сигары. Как и весь дом, кабинет выглядит презентабельно, но старо. Когда-то здесь решались судьбы, а теперь обсуждаются новости и детские игрушки.
– Хотел вручить подарок лично, – скрипит он, подходя к сейфу. Набирает комбинацию, которая всей семье давно известна, и достает оттуда конверт. – Присядь, Мирослав, – приглашает он и, с трудом переставляя ноги, занимает свое место во главе стола. – Думаю, ты прекрасно понимаешь, зачем я тебя позвал. Ты руководишь моей компанией. Руководишь хорошо, поэтому, думаю, пришло твое время самостоятельно определять будущее. – Дед двигает конверт ко мне, а я не верю, что сейчас получу все, к чему старательно шел почти всю сознательную жизнь.
Глубоко вздыхаю и беру конверт. Вскрываю, как и положено, ножом для писем – незачем травмировать Якова Игнатьевича – и раскрываю дарственную. Улыбаюсь, не веря, что пара формальностей, и я полноправный и единоличный владелец холдинга. Взгляд бежит по буквам, с трудом перевариваю информацию, но натыкаюсь на пункт «Условия безвозмездного дарения», в которых, помимо формальных, различаю одно конкретное и, бесспорно, безумное.
