В столице королевства, славном городе Мраморный Чертог, в Центральном магическом университете обучали разным специальностям, и если одни из факультетов ценились и почитались, то другие считались уделом неудачников.
Самым уважаемым являлся факультет лечебной магии. Любой маг, освоив все премудрости врачевания, обеспечивал себе безбедное существование на долгие годы. Некоторым из наиболее отличившихся или дальновидных даже выпадал шанс попасть ко двору его величества.
Не так сильно уважали боевых магов. Их жизнь была полна опасностей, но их дорого ценили на границах королевства. Правда, окончив университет с таким дипломом, молодой человек должен был покинуть столицу.
В провинции чествовали магов, управляющих стихиями, способных вызвать дождь или отвести облако саранчи от кукурузных полей.
На последнем же месте по популярности стояли некроманты. И только полиция в них души не чаяла. Некромант оживлял труп, и тот, как на духу, рассказывал, как и за что его отправили на тот свет. Чем труп был свежее, тем проще заклятие. Платили полицейские хорошо. Вот только одна беда: закостенелые в своих заблуждениях миряне ни в какую не хотели принимать некромантов в свой круг, а те, по своей природе нелюдимые и скрытные, к этому и не стремились. Стать некромантом означало превратиться в изгоя, отверженного. Естественно, к этому никто не стремился. Все студенты мечтали стать лекарями или воинами. Первое означало статус, а второе давало силу, да такую, что вызывала дрожь в коленках даже у самого опытного ветерана.
Вот только стать лекарем или воином мог далеко не каждый. После подачи документов в университет соискатели проходили собеседование, которое должно было выявить из массы молодых людей, предрасположенных к магической науке, самых усидчивых и стойких.
* * *
В большом доме фермера Антуана Бати царил переполох. Еще бы, единственный сын и наследник Антуана, юный Фридрих, отправлялся в столицу на обучение.
– Марта, Марта, где ты, банши тебя побери? – старший Бати, пожилой, крупный мужчина с большими мозолистыми руками, метался по дому в поисках супруги. – Ты хлеб ему положила? – Переполненный чувствами, глава семьи выскочил во двор и, смешно размахивая руками, закружил вокруг телеги, груженной кукурузой.
– Положила, Анти, – Марта высунулась из окна. Лицо ее напоминало каменную маску – И нечего так кричать. Соседи бог весть что подумают, а потом ходи красней.
– Я в своем доме имею право делать все, что мне заблагорассудится. – Фермер подбоченился и, гордо выпятив грудь, победно взглянул на женщину. – А твоим кумушкам, вечно ошивающимся у лавки тряпичника, нечего подслушивать чужие разговоры.
– Да как ты можешь! – вспыхнула в праведном гневе женщина, но довольный собой Антуан уже отправился вверх по лестнице в комнату сына.
Преодолев с десяток ступенек, он на удивление проворно перепрыгнул через большого серого кота, лениво развалившегося поперек коридора, и ввалился в комнату сына, где тот с раннего утра паковал вещи.
– Фридрих? Ты уже готов?
– Да, отец, – юноша, склонившийся над стоящим на полу вещевым мешком, уверенно кивнул, тряхнув гривой иссиня-черных волос, и принялся затягивать тесемки мешка.
– Это надо же, сын Антуана Бати едет в университет и будет учиться на мага! – прогремел старший Бати на весь дом. – Пусть все знают, что Бати не лыком шиты! Ты уж, сынок, не подведи нас с мамой, покажи, из чего сделаны настоящие южане!
– Да понял я все, отец. Понял… – продолжая затягивать узлы, снова закивал Фридрих. Наконец, справившись, он уселся на стул. – Все помню. Деньги тратить экономно, обо всех успехах писать тебе и маме каждый месяц. Отправлять письмо в большом пухлом конверте.
– Ну и замечательно. – Довольный фермер скрестил руки на груди и, облокотившись всем своим немалым весом на дверной косяк, радостно оскалился, демонстрируя редкие желтые зубы. – Недаром лекарь Сун давал о тебе столь лесные отзывы. Кстати, о нем… Его рекомендательное письмо не забыл?
– В кармане, – будущий студент похлопал себя по карману кожаного жилета, который совсем недавно купил на ярмарке.
– Монеты хорошо спрятал? В столице одни проходимцы и воры. Ограбят или обдурят и глазом не моргнут. Такие ловкачи, рассказывают…
– Спрятал, – печально вздохнул младший Бати, то и дело бросая косые взгляды на светящегося от счастья отца. – В каблук. Буду доставать по одной и только тогда, когда рядом никого не будет.
– А теплые вещи? – голос матери с первого этажа прозвучал звонко и громко. Недаром Марта Бати до сих пор пела в местном хоре.
– Да, мама, – в который раз кивнул Фридрих и принялся пристраивать мешок на спину.
– Ты смотри там, – напутствовал Антуан сына, грузно спускаясь по лестнице на первый этаж. – Я всю жизнь ковырялся в земле, по́том и кровью зарабатывая на хлеб. Но если ты выучишься, то сделаешь своего старика самым счастливым человеком…
Проводы были недолгими. Выйдя на центральную площадь, супруги Бати посадили своего единственного сына в почтовую карету, задерживающуюся в маленькой деревушке не более чем на час, и, дождавшись, пока экипаж тронется, отправились восвояси, размышляя каждый о своем.
* * *
Убедившись, что мать с отцом, наконец, остались позади, Фридрих заерзал на жесткой лавке, устраиваясь поудобнее. Кроме него в почтовой карете ехал еще один мальчишка, с такой же торбой, что и у Бати, и до неприличия довольной физиономией.
– Ты чего пялишься? – осторожно поинтересовался Фридрих у попутчика-сверстника, сидевшего в обнимку с мешком, чему-то блаженно улыбаясь.
– Провожали? – поинтересовался тот и, не дождавшись ответа, хохотнул. – Это еще что, брат. Мать и отец – все просто. Меня же высыпали провожать в столицу три младших брата, две старших сестры, дядя Марк с тетей Фридой, отец, мать, дед и даже прадед, кузнец Гарба. Слышал, может, о таком?
– Нет, не слышал, – покачал головой Фридрих. – А ты, значит, в столицу едешь?
– Ага, – вновь расплылся в улыбке парень, – поступать в Магический университет. У меня и бумага от заезжего лекаря имеется. Уверяет, что есть, мол, у Марвина Байка особые дарования, которые следует укреплять и развивать на благо общества, а посему ему стоит поступить в университет по достижении восемнадцати лет.
