1. Часть 1
– Отпусти, мне больно!
– Ты не слышала, что я сказал? Снимай эту юбку. В ней ты точно не пойдешь. Сама видела, во что вырядилась?
Глаза Ратмира полны неподдельного гнева. Сжатое стальными пальцами запястье нестерпимо ноет. Закусываю губу, но не роняю и звука.
– Чего молчишь?
– Хорошо, я переоденусь.
– Громче говори! Не слышу.
– Я сейчас пойду домой и сниму эту юбку, – повторяю я громче, и только после этого он отпускает мою руку.
– Так бы и сразу, – волевым движением приподнимает мой подбородок и смотрит черными, как грозовое небо, глазами в мои глаза. – Я о репутации твоей забочусь. И своей тоже. Ты – моя невеста, будущая жена. Никто не смеет пялиться на твои ноги кроме меня, поняла?
Я послушно киваю и, открыв калитку, возвращаюсь обратно в дом, и только там, прислонившись к стене, позволяю себе горько заплакать.
– Ты чего вернулась, Ань? – выходит вкоридор мама. – Что-то забыла?
А увидев на моих щеках слезы, сразу безошибочно понимает в чем дело.
– Милая моя, ну потерпи немного, – притягивает меня к себе и ласково гладит по голове. – Это он сейчас такой ревнивец, а потом, когда поженитесь, станет легче. Он изменится, вот увидишь.
– Ты сама веришь в то, что говоришь? Он? Изменится?! – поднимаю на нее заплаканные глаза. – Ты же знаешь, что это не так. Папа сильно изменился после свадьбы?
– Ну у папы характер такой. Своенравный. Горячий.
И глаза опускает...
Она знает, что выдает желаемое за действительное. И я это знаю.
Мой отец настоящий тиран, в доме которого все обязаны ходить по струнке. Все должно быть по его и любая мелочь, будь это не та то место поставленная чашка или криво лежащий пульт от телевизора, способны вывести его из себя.
Это он решил, что маме не нужно образование и работа, и она словно прислуга обязана сидеть в четырех стенах. Он, что после школы я обязана поступить на медицинский.
И он же надумал выдать меня замуж.
Кандидат нашелся сразу – сын его старого друга, нашего соседа, Нодара Юнусова – Ратмир. Высокий мощный наглец с глазами крепкого виски.
Когда я была еще ребенком, он казался мне самым красивым мальчиком на свете, а когда повзрослела, поняла, что за ярким обличием скрывается настоящий дьявол. Точная копия моего отца. Такой же взрывной, несдержанный, не терпящий никаких возражений тиран.
Розовые очки слетели сразу же, как только открылись глаза, но увы, чем старше мы становились, тем больше меня пугали пристальные, не сулящие ничего хорошего взгляды Юнусова. Они буквально готовы были сжечь меня заживо, превратить в горстку жалкого пепла.
И я знала, с чем именно связана эта молчаливая ненависть. Ведь однажды я посмела его отвергнуть. И не просто, а на глазах у соседских парней, среди которых Ратмир был авторитетом.
Тогда мама отправила меня за свежим молоком, я очень торопилась и не заметила под ногой камень… Полет был стремительным и очень больным, окровавленное колено сильно заныло, а кошелек отлетел в сторону.
Когда я поднялась, увидела перед собой Юнусова в окружении своей неизменной свиты.
– Отдай! – смело кинула ему я. – Это мое!
– Отдам, – отозвался мерзавец и поднял над головой руку с зажатым кошельком. – Если поцелуешь.
Его взгляд был таким невозмутимо-дерзким и самоуверенным, что стало противно.
– Я скорее поцелую этот пыльный асфальт, чем тебя!
Парни тогда заржали, а Юнусов изменился в лице. Оно стало каменным. И очень-очень злым.
– Ты пожалеешь о том, что сделала, – прошипел он тогда, бросив кошелек мне под ноги. – Сильно пожалеешь.
С тех пор прошло целых пять лет, мы выросли, и Ратмир усиленно делает вид, что забыл о том случае. Но я знаю что он все помнит. И ждет, когда сможет отомстить побольнее. Такие люди как он просто так ничего не забывают.
И вот, кажется, час расплаты настал.
– Будешь под его присмотром, – хмуро предупредил отец, в день, когда мне исполнилось восемнадцать. – Свадьбу через пару месяцев сыграем, по осени.
– Пап, я не хочу, не надо… Пожалуйста.
– Смеешь отцу возражать? – ударил кулаком по столу. – Мне?!
– Но я не люблю его…
– Что ты сказала? Не любишь?
Мама, свидетельница той нашей беседы, прикрыла ладонью рот. А глаза стали как блюдца.
– Любовь тебе нужна, значит? – поднялся, а я вжалась в спинку стула, мечтая если не исчезнуть, то слиться с нею. – Хочешь как тетка твоя опозорить свой род, свою семью? Она отреклась от отца своего, сбежала из дома с каким-то проходимцем. Любила она его, видите ли, – произнес брезгливо. – Любила больше родителей своих!
– Она не отреклась. Это вы от нее отреклись… Тетя Лиля же не виновата, что полюбила дядю Славу…
– Не смей перечить мне! – проорал так, что стены затряслись. – Не смей! Я не допущу еще одного позора на наш род! Бабушка твоя ушла на тот свет из-за распутства твоей блудливой тетки. Никогда ей этого не прощу! Умирать будет – глазом не моргну, – шумно выдохнув через крупные ноздри, опрокинул стопку и вперил в меня черные глаза. – Ты выйдешь за Ратмира Юнусова и точка! Только так я буду спокоен за твое будущее.
Через четыре дня нас посватали. Народу собралось не менее ста человек. Все веселились, пели и говорили тосты за будущих молодых, а я сидела ни живая ни мертвая.
Ратмир смотрел на меня как на свою собственность, а кривая ухмылка не сходила с его губ.
"Теперь ты только моя" – прошептал он тогда, незаметно положив под столом ладонь на мое прикрытое длинным платьем колено. – "Вся".
Благо, он понимал, что отец убьет любого, кто посмеет тронуть меня до свадьбы. Даже его. Поэтому не трогал.
Но я знала, что он буквально считает дни до нашей свадьбы. Минуты, до моего заточения в клетку.
2. Часть 2
* * * * *
Со дня нашей навязанной помолвки с Юнусовым прошло уже две недели, и все это время я не теряю надежды, что отец передумает. Поймет, что выходить замуж мне еще очень рано. Я веду себя идеально, так как он и хочет, готовлюсь к учебе и не доставляю никаких проблем.
Но у меня есть тайна, о которой он не знает.
Никто не знает.
И которая может стоит мне очень многого...
– Ну наконец-то, Ань, я заждался! – Рома выходит из тени густого кустарника и притягивает меня к себе. – Ты опоздала.
Я льну к его груди, вдыхаю знакомый аромат и на мгновение чувствую себя счастливой.
– Кое-как удалось удрать из дома. Но у меня совсем мало времени, отец приедет в восемь, к этому моменту я уже должна сидеть в своей комнате.
– Твой отец – настоящий изверг! Разве можно так с собственной дочерью? Ты не его вещь, ты человек! – распаляется он. – И тебе уже восемнадцать, в конце концов! Давай я пойду к нему и скажу, что люблю тебя?
Он уже признавался мне в любви и раньше, но все равно каждый раз я неизменно краснею.
– Прости, Ром, но ты же прекрасно знаешь, что никогда этого не сделаешь.
