Этот день стал новой точкой отсчета. День, когда исчезла я, прежняя, не совсем наивная девочка, но еще не потерявшая веру в чудо. И появилась я - новая, не знающая никаких чудес.
Но тогда еще было рано знать и думать об этом. В голове крутилась одна-единственная фраза. Молотком стучала в виски, иногда стихала до шума падающих капель, потом начинала греметь набатом.
- Не придет. Он больше не придет. Никогда не придет. - На разные лады и интонации. Словно, повторяя сотни и тысячи раз, я, наконец, смогу принять ее смысл.
Не придет никогда. Человек, воплотивший в себе весь мой мир, все надежды, мечты и радости. Заменивший семью, заставивший забыть. О матери, от которой в памяти и осталась лишь горькая обида, об отце, желавшем дать мне все, но не давшем самое главное, о бабушке и крестной… Я от всех отказалась, чтобы быть только с ним. И он дал мне все, чего раньше так сильно не хватало: позволил любить, не думая о рамках и условностях, позволил жить, чувствуя себя любимой. Заставил мечтать о семье с ним, большой и дружной, счастливой и полной семье…
А сегодня он сообщил, что не придет больше. А если бы я не сбежала с последней пары, чтобы увидеть пораньше, то и этих слов не услышала бы.
- Глеб, что случилось? - застыла у дверей, как вкопанная. Он еще не должен был находиться дома. Я надеялась, что смогу его встретить с работы.
- Настя? Почему ты здесь? - Глеб поднял голову от сумки, в которую складывал вещи. Что-то пытался утрамбовать покомпактнее, а оно никак не хотело влезать.
- Глеб, куда ты собираешься? - ответ на мой вопрос услышать было куда важнее, чем рассказывать про ненужную и скучную лекцию, идти на которую не захотела.
- Я ухожу. - Не глядя в глаза. Нарочито внимательно оглядывал прихожую. Словно искал, не забыл ли чего. А я уже видела - ничего не забыл. Глеб умеет все делать хорошо и качественно.
- Куда уходишь? Зачем? - еще не понимая значения этих слов. Надеясь, что просто в поездку срочную сорвался.
- Я понял, что больше не хочу быть с тобой. Поэтому ухожу. - Наконец, он посмотрел прямо на меня. Но лучше бы этого не делал. Вместо любящих, нежных, горячих глаз я увидела холодные, потухшие. Будто пеплом присыпанные.
- Как это… что значит… О чем ты говоришь, Глеб?! - может быть, стоило броситься ему на шею, плакать, уговаривать… Возможно, поведи я себя иначе, он бы еще передумал… Но я все так же стояла на месте. Не способная двигаться, чувствовать, думать. Понимание, что это конец, уже накрывало потихоньку. Но я все еще продолжала надеяться… на что - неизвестно.
- Я не приду больше, Настя. Вот ключи от квартиры. Она оплачена еще на три месяца вперед. Больше не смогу, извини. Это время можешь здесь жить спокойно, а там придется самой подумать…
Глеб подошел ко мне практически вплотную. Но не обнял, не поцеловал, как всегда делал раньше. Просто отодвинул в сторону, как неживую. Я ему мешала обуваться.
Прислонилась к стене, понимая, что еще немного - и рухну. Ноги не держали совсем. Очень хотелось сползти на пол… нет, не для того, чтобы в ногах у него валяться. Просто свернуться бы калачиком… Но остатки гордости не позволили.
Глеб методично шнуровал кроссовки, потом застегивал куртку, похлопал по карманам по привычке… Все так спокойно и обыденно, будто в магазин собрался и через полчаса вернется.
- Ну, давай, Настя. Не грусти. - И поцеловал в лоб, словно покойника, прости Господи.
А я не сильно-то от покойника и отличалась.
Он был первым, кто подошел, взял меня за руку и сказал:
- Я вижу, тебе здесь не нравится. Пойдем отсюда. - И увел, не спросив согласия.
Не знаю, каким образом Глеб затесался на вечеринку моих однокурсников. Он был старше нас всех, серьезнее, и совсем ни на кого не похожим.
Я скучала в этой компании, впрочем, как обычно. Пить нельзя - отец не поймет, если вернусь домой пьяная. Понять нетрезвых друзей и разделить с ними развлечения - невозможно. Оставалось только притворяться, что пью, и что мне так же весело, как и всем. Это была моя плата за возможность быть немного похожей на ровесников, не сидеть в четырех стенах отцовского дома, а общаться с «друзьями».
- Зачем ты здесь? - задал вопрос, помогая натянуть рукава куртки. - Зачем тратишь время?
- А ты зачем? - я заметила его еще раньше. Глеб сидел на диване, почти ни с кем не общался. Хладнокровно наблюдал за творящимся безобразием, но не участвовал в нем никак. Как будто крупный черный ворон случайно приземлился в стайке воробышков.
- Чтобы забрать отсюда тебя. Это же очевидно. - Не замечала, чтобы он хоть раз посмотрел на меня с момента, как появился. Сама же украдкой бросала взгляды, очень старалась, чтобы не увидел этого.
- Врешь. - Замотала шарф, сама толкнула дверь. Не позволила ему проявить галантность.
- Естественно.
Он шел за мной следом по лестнице. Весьма неудобно выворачивать шею, чтобы оглядываться и смотреть в глаза. Я остановилась. Развернулась и голову задрала. И так высокий, он казался еще выше, стоя на пару ступенек надо мной.
- Что «естественно»? Зачем ты забрал меня оттуда и куда ведешь?
- Естественно - то, что пришел сюда по своему делу. Зачем - уже сказал, чтобы ты не умерла здесь от скуки. Будет жаль, если мир потеряет такую красивую девушку. Кстати, я - Глеб. А тебя как зовут?
- Ты обо мне вообще ничего не знаешь?
- Уже очень многое… - Одним шагом преодолел расстояние между нами, склонился над ушком, обдав кожу горячим дыханием. - Рассказать, что именно?
Со мной так никто никогда не разговаривал. Все знали, что к Насте Астафьевой нельзя приближаться больше, чем на полметра. Откуда у парней взялось такое предубеждение - понятия не имею. Я никого не гоняла. Но ни один не приблизился, как бы мне этого ни хотелось.
А этот - раз, и уже дышит мне в шею. Так, что ноги подкашиваются, а по спине пробежал предательский волнующий холодок. Ноздри раздулись, втягивая безумно приятный аромат парфюма. Неизвестный мне, но такой тревожащий…
- Расскажи, будь добр… - Хорохорилась, хотела тоном показать, что плевать на его близость. А руки чесались вцепиться в полы его пальто.
