Пашка привык просыпаться с ленцой и неспешно. Обычно мама заходила в комнату и говорила, что пора вставать. Если же дело было зимой, мама включала в комнате свет и тут уж волей-неволей проснёшься. Но в любом случае Пашка знал, что у него есть минут пять, чтобы чуток понежиться в постели и встать ровно за секунду до того, как мама откроет дверь второй раз. Нет, если бы он ещё лежал бы в постели, она ничего бы и не сказала. Но вот взгляд её был бы красноречивее всяческих слов. Так что рисковать не стоило.
В тот день всё пошло наперекосяк. С шумом и криком в комнату ворвался отец: «Пашка, подъем, сорок пять секунд одеться, мы опаздываем!» Пашка без лишних слов лихо выпрыгнул из кровати. Пока он чистил зубы, отец уже натягивал на него штаны и рубашку, засовывал Пашке в карман носки. Отец сгрёб сына в охапку, подхватил башмаки, и они стремительно помчались в детский сад.
Дело в том, что в тот день Пашкин отец отправлялся на картошку. В те времена городских жителей, работников умственного труда, частенько отправляли в деревню, помогать крестьянам собирать урожай – огромные поля картошки, свеклы, моркови и всего того, что растёт на необъятных колхозных полях. Тогда многое приходилось делать вручную, а в деревнях не всегда справлялись с большим урожаем. На картошку же отправлялись всем дружным рабочим коллективом. В общем, Пашкиному отцу ни в коем случае нельзя было опаздывать. Но и сына надо отвести в детский сад. А уж потом стремглав мчаться на завод.
Отец нёсся со скоростью света. Сына он держал на руках, крепко прижав к себе. Пашка обхватил папкину шею руками и с любопытством вертел головой по сторонам, радуясь тёплому дню и бешеной скорости.
