Глава 1. Танец со шваброй
– Четыре часа, он поляк, она темна, – сказала Христина, не уточнив, темна эта «она» лицом, умом или душой.
Впрочем, мне это было безразлично, меня больше интересовал «он поляк»: за время пути Христина уже несколько раз успела упомянуть, что хозяин дома – очень высокий мужчина. Я сразу представила себе красивого двухметрового брюнета: синие глаза, косая сажень в плечах, и упаковано это все в дорогой элегантный костюм. Последний вывод я сделала по особняку, к которому мы подъезжали: у владельца такого роскошного дома все должно быть экстра-класса. Да, ради такой жизни, может, и стоит эмигрировать в Америку. Но точно не ради моей.
– Наташа, приехали, – подала голос Христина. – Слушай, девушка, хозяева высокие, так что будь внимательна, не забывай с верхних полок пыль стирать.
Я кивнула, вышла из машины и, зевая по поводу раннего утра, достала из багажника пылесос и швабру. Пока мы с Христиной стояли перед дверью в особняк, я изнывала от любопытства насчет поляка, но он подло обманул мои ожидания.
Дверь открылась, и я увидела длинного тощего мужчину с изнуренным землистым лицом, темно-русыми волосами и тонкими бледными губами. На нем были мешковатые джинсы, рубашка в клеточку и мокасины. Честно говоря, он не был похож ни на поляка, ни на мужчину моей мечты, так что мне даже не было обидно, что у него есть «она темна».
Христина по-польски скороговоркой сказала ему, что я новая уборщица, и испарилась. Я застыла в прихожей, ожидая инструкций.
– Гавел, – представился он, удивив меня неожиданно звучным гортанным голосом. За три недели жизни в США я привыкла, что поляки шипят и скворчат.
– Наташа.
– Приятно познакомиться! – сказал он по-английски. – На каком языке вам легче разговаривать?
– Польский я пока знаю плохо, так что лучше по-английски.
– Пока… – задумчиво повторил он, а затем начал водить меня по дому. – Эта спальня, эта ванная, эта спальня и эта ванная, кухня, столовая, эти две комнаты.
Затем эта немногословная экскурсия продолжилась на втором этаже.
– Тут ванная, тут гардеробная. Тут ванная и комната, – наконец сказал он, завершая путешествие по дому.
Потом Гавел показал мне, где хранится бытовая химия, и я приступила к работе. Ее явно ожидалось много: пока он водил меня по особняку, я успела заметить, что в доме идет ремонт, и все поверхности покрыла строительная пыль. Такую не смахнешь метелочкой, придется все протирать влажной тряпкой, да еще и стремянку за собой по дому таскать. В этот момент я начала ненавидеть высоких людей.
Это был мой четвертый понедельник в качестве американской уборщицы, и мне даже начало казаться, что жизнь пошла на лад. Первые две недели я каждый день боялась умереть от боли во всем теле и не верила, что дом с четырьмя ванными и шестью комнатами можно отмыть до блеска за четыре часа. На третью неделю я научилась прибираться быстро, мышцы болеть перестали, а мысль, что теперь у меня зарплата каждую пятницу, грела душу. Мне даже нравилась эта работа: моешь себе красивые дома, делая их еще красивее, и думаешь, о чем хочешь, а не о тиражах, плане номера и изменчивом настроении гендиректора.
На втором этаже мебели почти не было, если не считать кронштейнов с дизайнерской одеждой, заполонивших гардеробную – комнату размером с мою российскую квартиру. А вдоль стен в три ряда высились колонны из обувных коробок, доходившие мне до груди. «Она темна» явно любила красивые вещи. Что ж она мужа-то себе такого выбрала?
Закончив уборку наверху, я спустилась. Пан сидел в столовой и читал газету. Это меня удивило. Судя по дому, он должен быть большим боссом, а с чтением газеты дома в 10 утра это как-то не вяжется. Хотя, возможно, он настолько большой босс, что ему нет нужды приглядывать за подчиненными – это делают другие подчиненные.
Зато уборку, как оказалось минутой позже, он контролировал исключительно сам и от и до. Меня немного смутило, что он побежал наверх, как только я оказалась в столовой, но вот чего я совсем не ожидала, так это услышать его зов сверху. Поднявшись, я обнаружила его в ванной, склонившегося над мраморной раковиной.
– Тут пятно. Ты его оттирала? – спросил пан, тыкая худым пальцем в микроскопическое пятнышко, которое было, я полагаю, просто особенностью расцветки мрамора.
– Да, но не помогло.
– Хлорными салфетками пробовала?
– Да. Не помогло.
Он слетал за салфетками и сам стал тереть это пятно.
Через пару минут пан осознал тщетность этих попыток и успокоился, а я наконец пошла прибираться на первом этаже.
Супружеская спальня, огромная, полупустая и гулкая, напоминала ангар. Это впечатление было особенно сильным оттого, что потолка в комнате не было – подняв голову, вместо привычного белого прямоугольника я увидела лишь встречающиеся где-то в вышине скаты крыши и свисающую на длинном тросе громоздкую хрустальную люстру. Тут тоже были кронштейны с одеждой, на этот раз мужской – много-много элегантных костюмов и красивых рубашек от лучших брендов, большинство – с еще не отрезанными бирками. И почему пан их не носит?
Протирая пыль с антикварного комода, я отметила, что на нем гипсовый бюст Франклина соседствует с эбонитовой головой Нефертити. У хозяев дома вообще была какая-то нездоровая страсть к головам – в углу спальни смотрела на себя в зеркало голова тетки в цветочном венке, а в ванной из макушки Будды торчали ароматические палочки.
Вместо прикроватных тумбочек по бокам брачного ложа стояли зеркальные сундуки, опоясанные ремнями из грубой телячьей кожи. На одном из них лежал очень маленький блокнотик с бархатной обложкой, на которой было по-английски написано «Амбициозные идеи». Я не удержалась и открыла его. Опять разочарование – страницы были абсолютно чистыми.
С самим сундуком пришлось повозиться: по неизвестной причине его облюбовали мухи, а на зеркальной поверхности каждое пятнышко – это два пятнышка. Но, как говорит Христина, «трошку>1 «Виндексу», и все сойдет». Стеклоочиститель «Виндекс» вообще был панацеей от всех бед: им облагораживали не только окна и зеркала, но и мраморные столешницы, раковины, ванны, кафель и унитазы. И даже заросшие жиром микроволновки чистили, обильно прыская их внутри «Виндексом», закрывая на пять минут, а потом легко снимая всю грязь бумажным полотенцем.
Когда я перешла ко второму сундуку, меня впечатлила стоящая на нем стопка книг. Одни только названия чего стоили! «Быть боссом», «Белые пятна черного континента», «Архитектура выбора», «Путеводитель по лжи» – казалось, их купили ради интригующих заголовков. Я даже решила, что пан небезнадежен.
Впрочем, хорошего отношения к нему мне хватило ненадолго – ровно до того момента, как он нашел едва заметные разводы на стеклянной двери душевой кабины, пыль внутри батареи и отпечаток пальца на задней стенке зеркального сундука. Нет, таких чокнутых перфекционистов я еще не встречала! И живет же с ним кто-то! Но больше всего бесило то, что он оглашал свои претензии ровным тоном, будто вел со мной светскую беседу.
