Я подбежал к Катрине и оттолкнул от неё Эльфа. Та, кто создала мощнейшую радиоактивную бурю, не дышала. И без того светлая кожа девушки посинела.
Коснулся ладонью её лба. Шестое чувство подсказывало, что Катрина опустошена. Радиоактивные частицы в её крови можно было по пальцам пересчитать.
Моя единственная подсказка, чтобы найти ответственного за эксперименты над людьми, быстро умирала. Умирал и шанс предотвратить судный день. И пусть я ещё не решил, стоит ли им воспользоваться.
Сердце в груди забилось чаще, как никогда не билось во время битв. Я направил оставшуюся во мне энергию в ладонь, а от руки – к Катрине.
Шестое чувство показывало, как светящиеся частицы попадали в её кровоток, их накапливали мышцы. Радиация облучила лёгкие. И через пару мгновений Катрина задышала.
Она резко втянула ртом воздух. Её грудь поднялась, глаза на миг открылись. И тело снова обмякло. Но, по крайней мере, теперь она дышала. А значит – будет жить.
Серое небо тускнело, и вокруг исчезало подобие дня.
Я сел на ступеньки у здания администрации. Хах, теперь оно моё, но от этого совсем не было радостно.
«Предотвратить судный день» – только и крутилось в голове.
Я думал о последних словах Князя. В груди засело давящее чувство, заставляющее анализировать и выбирать.
Стоп. А разве у меня есть выбор? Разве я могу поставить интересы группы людей выше всего человечества? И если всё, что происходит сейчас, можно изменить к лучшему, какое я имею право сидеть на попе ровно?
Лавина дотронулась до моего плеча и отвлекла от тревожных мыслей.
– Твоей вины здесь нет, – прошептала она и села рядом.
Я посмотрел в стеклянные глаза девушки и сказал:
– Какая уже разница, кто прав, а кто виноват? Когда все мертвы. И отомщены.
Она лишь пожала плечами и отвела взгляд. Я передал девушке последние слова Князя, так что теперь она была в курсе моих метаний.
– Целая интрига года, – выдохнул я, силясь отогнать злобу, ведь все виновники войны мутантов уже мертвы.
– Мне кажется, ты должен всем рассказать. Иначе мутанты раньше перебьют друг друга.
– Уже перебили, – ответил я, смотря на площадь, от которой мало что осталось.
Один исковерканный мной танк чего стоил. Как его теперь выносить отсюда?
– Мутанты пойдут за тобой, я уверена, – Лавина взяла меня за руку и посмотрела прямо мне в глаза.
Её не смущало, что на мне не было ни одного миллиметра чистой кожи, одна лишь засохшая кровь и грязь, что трескалась и осыпалась с меня при каждом движении.
Я не ответил. Не хотел начинать спор, ведь понимал, что в ближайшее время то, что мы узнали, останется тайной. А иначе – это будет чистый хаос среди местного населения.
К нам подошёл Эльф и совершенно спокойно предложил:
– Надо собрать выживших. Женщины и дети до сих пор где-то прячутся.
– Займись этим, – приказал я. – Что с Катриной? – я кивнул в сторону девушки, которая лежала неподалёку.
Эльф всё время следил за её состоянием по моей просьбе.
– Без сознания. Её бы в лазарет. Как и Лысого. Ему походу что-то отбило в голове, до сих улыбается, как придурок.
Я невольно усмехнулся.
– Боюсь, лазарет всех не вместит, – констатировала Лавина.
– Займём общежитие, – сказал я и встал.
Колени хрустнули. По телу разливалась усталость. А ноющая боль так и стремилась проникнуть в каждую клеточку моего бренного тела.
Я осознал, что так и не восполнил запасы радиации после того, как большую часть передал Лысому, чтобы он остановил Бурю.
Кстати, это имя подходит Катрине гораздо больше. Пожалуй, так и буду её звать.
Тело принялось впитывать разлитую в воздухе радиацию, и я тут же ощутил прилив сил.
Всю ночь мы собирали выживших. Переносили раненных в общежитие, где Тётя Клава хлопотала над каждым. Благо все женщины и дети из Князево оказались живы. По сравнению со взрослым мужским населением их было критично мало.
В роковой момент пробития убежища Лавина сдалась, чтобы Роман отпустил остальных. И парень сдержал своё слово.
Урана переносили в лазарет на самодельных носилках вместе с ранеными людьми.
Мы помогали всем: и своим, и чужим. Правда, последних осталось человек двадцать по моим прикидкам, и то трое не доживут до утра.
Нет больше смысла воевать, когда зачинщики мертвы. Я рад, что оставшиеся враги это поняли и сдались.
– Мор, тебе бы в баньку, да спать, – подметил Факел уставшим голосом. – Удивительно, как от твоего вида ещё никто коньки не отбросил.
Последние часы мы вместе с ним доставали из обломков зданий раненых и переносили их в общежитие.
– Не смешно, – подметил я. – Мы ещё три разрушенных дома не осмотрели.
– Думаешь, что без нас не осмотрят?
– Ты не понимаешь, – выдохнул я, разгребая кучу побитых кирпичей – всё, что, осталось от добротной стены жилого дома. – Неважно что это могут сделать и без меня. Теперь я глава города и должен проследить, чтобы никто не остался умирать в завалах. Понимаешь?
– Ты прямо как Князь говоришь.
Меня передёрнуло от этих слов. Стараясь подражать Князю в наших извечных спорах, я и не заметил, как перенял его привычку везде добавлять это пресловутое «понимаешь?».
– Может, ты и город в свою честь переименуешь? – продолжил Факел.
– Да ты совсем офигел? – выпалил я. – Заткнись и работай! Нам ещё предстоит погибших хоронить, а ты тут пошутить решил!
– Я не шутил, – серьёзно ответил парень.
– Оставь память о Князе в покое. Никто из нас не идеален. И несмотря на все его грехи, он основал этот город и спас куда больше людей, чем…, – я запнулся, не желая говорить всю правду.
– Чем отправил на смерть? – дополнил Факел.
– Да, – я не знал, что Факел в курсе происходящего в Князево. – Откуда ты узнал?
– Когда мне было десять, мой младший брат заболел. Его поместили в лазарет, а наутро нам сказали, что он умер. Но тело его никто не показал, – с горечью в голосе разъяснил Факел. – Много кто догадывался, что происходит. Но никто не смел возразить Князю. Никто, кроме тебя.
– Если твой брат жив, мы найдём его, – пообещал я, ещё не осознавая, как сложно это будет.
Если это вообще реально спустя столько лет.
– Тут кто-то есть! – послышался голос Мрака.
Факел кивнул мне в знак благодарности, и мы пошли на голос друга. Он постоянно держал на руках зажжённый огонь, чтобы мы могли разглядеть хоть что-то в столь тёмное время суток.
Я же периодически обращался к шестому чувству, чтобы не разгребать завалы просто так. Как и в этот раз, я указал на источник радиации, там-то мы и стали работать.
Факел присел и поднёс горящую руку туда, куда указал Мрак.
– Детская рука, – непривычно горестно констатировал Факел.
– Думаешь, ребёнок жив? – аккуратно спросил я.
– Это ты нам скажи, – мрачно попросил Мрак. – Ты же можешь почувствовать, теплится ли в ней жизнь? А то под таким слоем грязи даже пульс не прощупать.
