Дул встречный легкий ветерок.
Мы плыли заводью. Восток
Уже отмечен был зорею.
Напарник мой изрядно взмок,
Хоть лодка и была пустою.
Причалив к берегу в глуши
Сошли. Высокою травою,
Посеребренною росою
Ступали в сладостной тиши.
Косматый лес стеной сплошною
Нас обступил, и не души.
Молчали птицы. Скромно ели
Чуть слышно кронами шумели.
Рассвет был робок и не смел,
А лес высокий все густел,
Идти не мало предстояло,
Меня молчанье утомляло.
Шаг был уверен, но не скор,
И я затеял разговор.
Сейчас уже забыл изрядно,
Хоть это было недавно,
О чем болтали. Лес. Темно.
Лишь помню, как Степан нескладно
Бубнил, что здесь, среди болот,
В глуши заброшенной живет
Колдунья… Видно, в сказки он
Еще мальчишкой был влюблен.
Я шел, его слова внимая.
Смешно подумать, ведьма злая,
Меняя облик сотни раз,
На тропке может встретить нас.
Но только ночью, до рассвета,
Пока, проснувшись, проблеск света
Не тронет дремлющих ветвей
В лесу опасна встреча с ней.
Светало. Пень в траве высокой
Стоял под елью одинокой.
Над пнем, в разлапистых ветвях
Закрыв глаза, забыв про страх,
Усталый ворон крепко спал.
Он долго нас не замечал
Пока мы шли. Вот он очнулся,
Надулся важно, встрепенулся,
Сверкнул глазами – просто жуть,
Порхнул на нас, хотел пугнуть,
Закаркал, разбудив болото.
«Смотри, злодей зовет кого-то», -
Через плече Степан сказал.
Меня и впрямь он забавлял.
Жена, детишек в доме трое,
Зачем рассказывать такое,
Во что теперь и детвора
Поверит вряд ли. До утра,
Пока мы плыли, он молчал,
А вот теперь не умолкал.
«Болота эти, брат, могила.
Здесь ведьма многих погубила.
Не веришь мне, спроси других».
Вот на минуту он затих,
Шаг стал не слышен, мох густой
Пружинил мягко под ногой.
Лягушки квакали уныло,
Вдали сорока голосила,
Степан «Казбеком» задымил.
«Вчера, наверно, дождь тут лил,
Гляди, размокла как тропинка».
Сорвал он стебель, хворостинка,
Свистя ударив о сапог,
Издала тонкий, жалкий вздох.
Поднял я голову, над нами,
Сверкая красными глазами,
Знакомый ворон сел на сук,
Раздался дятла дробный стук.
Кукушка начала свой счет.
Прислушался. Вдали поет
Простую песню голос тонкий,
То вдруг замрет, то снова звонкий
Его мне слышится напев.
Слова понять я не сумев,
Хотел задать вопрос Степану.
Как вмиг, поверьте, врать не стану,
В болотах кто-то загудел
И ворон, будто не сидел:
Черкнул над нами ровный круг,
Смотрю, не верю, камнем вдруг
Он в топь зеленую свалился
И в ней мгновенно растворился.
Степан окурок сжал в кулак.
«Пошли живей, не добрый знак.
Знать, ведьме нынче нужен кто-то,
Не ровен час, зайдем в болото.
Мне говорили старики
Колдунья эта от тоски
Нам, смертным, головы дурманит,
И коль кого к себе заманит,
Тот лютой смертию умрет.
Старуха злая целый год
Над бедным будет измываться.
Она привыкла развлекаться,
Терзая души и тела.
Исчадье горя, смерти, зла,
Владыка леса и болот.
Проклятья ей, что сладкий мед.
Без них она, грустя, стареет,
А добывает, как умеет.
У ней к любому есть подход,
Не вышло раз, пойдет в обход.
Недавно было, разозлилась,
Всех наших баб лишила сна.
Такой девицей обратилась,
Лицом белее, чем луна.
Глаза – огни, ну просто диво.
Глядит то робко, то игриво,
То манит взглядом за собой,
Забудешь враз, что шел домой.
Стройна, как юная березка,
Чуть не попался ей мой тезка.
А как шагает не спеша!
Ну что тут скажешь, хороша!
В траве присядет горделиво,
Сам к ней пойдешь неторопливо.
Она не станет убегать,
Лишь будет тихо уплывать,
Вести к себе в леса густые.
Все это шутки не пустые.
Вот тут и надо устоять,
Коль бросишься вослед бежать,
Считай, уже попал в ловушку,
Потешишь целый год старушку.
Настигнешь девицу в лесу,
Обнимешь стан – она в лису,
Куму – плутовку обернется.
Вот тут все только и начнется:
У рыжей бестии в глазах
Прочтешь злорадство ты, и страх
Погонит прочь тебя оттуда,
А там не надобно и чуда.
Услышишь, будто бы кто звал,
С тропинки сбился, заплутал.
Кругом, гляди, везде болото.
У ведьмы тут одна забота:
Пришельца звуками пугать,
Чтоб в топь глубокую загнать».
Тропинка вышла на поляну.
