– Женя, вставай. Ну, вставай давай, я же на работу опоздаю!
На самом деле, я уже давно не сплю. Меня разбудила мамина возня, ее быстрые шаги туда-сюда, свет, ярко вспыхнувший и озаривший всю комнату целиком, когда она щелкнула выключателем, чтобы найти свои вещи. Этот чертов свет проникает всюду, даже под одеяло, наброшенное сверху на мою кроватку с высокими стенками – своего рода крышу. Я всегда прошу маму накрывать мою кроватку одеялом, когда я ложусь спать. Так она превращается в мое личное убежище, где я могу лежать и мечтать о чем угодно, не боясь, что кто-то внезапно вторгнется в мои мысли.
Я не шевелюсь. И тогда мама быстрыми шагами приближается к кроватке и срывает «крышу». Я отворачиваюсь к стене и начинаю хныкать. Я ненавижу раннее утро. Я ненавижу эту промозглую серость за окном, ненавижу вставать и одеваться, когда мне этого не хочется. Просто люто ненавижу тащиться по утрам в детский сад. И по этой причине ненавижу, когда отца нет дома и мама вынуждена собирать меня перед своей работой в садик, потому что уж отец частенько никуда меня не ведет и разрешает мне делать все, что вздумается. А сам спит целый день. Просыпается только, когда я подхожу к нему и говорю, что хочу есть. Тогда он встает, разогревает мне еду, и, пока я ем, смотрит телевизор.
И не то, чтобы меня обижали в садике. Вовсе нет, более того, мне там даже бывает весело – друзей хватает, у воспитательницы я хожу в любимчиках, чем активно пользуюсь: я частенько прошу, чтобы она потаскала меня на руках.
Просто… Ну не хочу я сегодня в садик, ну вот вообще не хочу! Я спать хочу, а еще слушать музыку на папином проигрывателе, перебирать его пластинки, правда, он всегда меня лупит, если видит, что я к ним прикасаюсь. Рисовать хочу – как раз мне купили много замечательных ярких фломастеров, со всеми цветами радуги. Тут тебе даже серебристый и золотой цвет есть.
Но нет. Меня, несмотря на хныканье, постепенно перерастающее в рев, мама предательски выдергивает из теплой постели, усаживает за детский столик – хотя это совсем не столик, это просто табуретка для взрослых, на которой стоит тарелка супа, а сам я сижу перед ней на низком стульчике. Я беру ложку, начинаю вяло ковырять суп. Мама тем временем одевается. У меня хорошая мама, но конкретно сейчас я не могу не буравить ее злым взглядом. Я просто в ярости от того, что она заставляет меня есть и собираться в сад.
Съев пару ложек супа, я протестующе отодвигаю от себя тарелку. Маме это не нравится, но у нее времени в обрез, поэтому она молча относит суп на кухню, потом натягивает на меня одежду, ботинки и мы с ней покидаем нашу тесную, маленькую – со всего одной комнатой, – но такую уютную, квартиру.
Погода, как и ожидалось, стоит мерзкая. Я прячу лицо в шарф и не прекращаю канючить о том, что хочу домой. Мама периодически меня встряхивает, чтобы я замолчал. Она лишь вот так вот трясет меня за руку или за плечи, если злится, еще смотрит гневно. Но никогда не бьет.
В саду с меня снимают верхнюю одежду, обувь. Я надеваю чистые тапочки и меня ведут в игровую. Там нас встречает воспитательница. Моя мама перебрасывается с ней парой фраз, уходит, а я, позабыв о том, что еще час назад проклинал все и хотел остаться дома, иду играть с ребятами. Настроение у меня приподнимается.
Оно приподнимается еще больше, когда нам дают различные задания. И с теми, что касаются творчества, к примеру, нарисуй из нескольких овалов зайчика, из пары треугольников – елочку, над ними – тучку, я справляюсь на отлично. Меня хвалят, я горделиво вскидываю подбородок и уже мечтаю, как стану успешным художником, заработаю кучу денег и буду жить в огромном доме, не таком тесном, как наша квартира.
А потом нам дают задания на логику. И тут я прокалываюсь по всем фронтам. Все, что касается логических упражнений и математики, вводит меня в ступор. Одно из заданий выглядит следующим образом: помоги гусенице добраться до ее домика, расположенного в центре разделенного на квадраты поля. Причем квадраты эти непростые. Они являют собой лабиринт или что-то в этом роде. И существует определенный порядок, согласно которому эта тупая гусеница должна добраться до своего домика.
Я этот порядок вообще в упор не вижу, поэтому сижу и чуть не плачу над задачкой, в то время как ее уже давно решили остальные дети. Но воспитательница успокаивает меня. Она говорит: «Это не беда, что тебе не дается математика. Ты ведь так замечательно рисуешь. У тебя лучший рисунок в группе!»
Это меня успокаивает. Правда, совсем немного, потому что мне хочется быть лучшим из лучших. Я просто ОБЯЗАН быть лучшим. Почему? Наверное, потому что мне очень не нравится выглядеть дураком, который не может довести гусеницу до ее глупого дома!
***
После занятий мы идем гулять по территории. Но мне это всегда кажется скучным, так что мы с моим лучшим другом – толстым Димоном – устремляемся к забору, пока воспитательница не видит. Там есть дыра, которую все пытались заделать, но как-то не получилось, поэтому ее просто прикрыли дощечками. Естественно, нам, тем более здоровяку Димону, ничего не стоит убрать эту хлипкую преграду и проскользнуть на улицу.
У нас вообще небольшой город с такими узенькими улочками, что мне всегда становится страшно, когда я вижу, как вдоль них несутся в нескончаемом потоке машины. И ведь не тесно им!
По бокам дорог высятся здания, многие из них очень старые – так рассказывала мне мама. Это правда, ведь они сильно отличаются от всех остальных домов: узорчатые фасады, длинные окна, потемневшие от времени стены, которые периодически красят.
